Олаф Бьорн Локнит - Престол Немедии

В лицо ему сразу ударил аромат одуряющих благовоний. Кабинет казался наполненным туманом, окружающие предметы виделись словно сквозь дымное марево. На полу в каком-то странном порядке стояли необычные прозрачные светильники, дававшие голубоватый свет, похожий на сияние молнии. Посреди комнаты, в окружении светильников на возвышениях лежали две женщины. В одной из них Сварог сразу узнал Ирину. Глаза девушки-гуля были закрыты, а лицо такое спокойное, какого славянин ни разу не видел у порывистой как ветер рабирийки. Над головой каждой из женщин прямо в воздухе висело по блестящему черному шару.

Чуть поодаль сибиряк увидел Арраса. Молодой маг с сосредоточенным выражением лица вглядывался в толстую книгу, лежавшую перед ним. За его спиной застыл барон Вик. Внезапно Аррас оторвался от книги и, взмахнув руками, выкрикнул какое-то заклинание. Между шарами полыхнул сноп искр, похожих на болотные огоньки, и тотчас угас. Женщина, лежавшая неподалеку от Ирины, едва слышно застонала. Аррас выругался.

– Не получается? – холодно спросил барон, с неприязнью глядя на аквилонца.

– Это из-за того, что она не человек, а гуль! – Аррас лихорадочно переворачивал толстые пергаментные страницы фолианта. – Но должно же получиться, во имя Митры! Все компоненты пребывают в нужном равновесии… Сейчас я попытаюсь снова.

Сварог взглянул на Шамсудина, и полугном молча кивнул в ответ. Распахнув дверь, сибиряк и его друг ворвались в кабинет барона. Стараясь не задеть светильники и проступающие на полу бледные линии пентаграммы, Сварог молниеносно преодолел расстояние, отделяющее его от Арраса, и с наслаждением приложил мага по лицу своим могучим кулаком. Аквилонец повалился на пол, и из его руки вылетела коробочка, так хорошо знакомая славянину. Тем временем Шамсудин приставил к горлу Вика острие меча, а Ревенд плотно закрыл дверь и встал возле нее, зло глядя на своих врагов.

– Говорил же я тебе, господин барон – слуг надо держать в большей строгости! – с усмешечкой произнес Аррас, вытирая бегущую из носа кровь. – Твои наемники сплоховали в Роще Девы и даже не доложили нам, что не выполнили задание. К тому же, твои телохранители спят, а привратники играют в кости, пока чужие люди разгуливают по дому.

– Замолчи, щенок, – с ненавистью сказал барон, даже не попытавшийся сопротивляться полугному. Аррас расхохотался окровавленными губами. Сварог увидел, что зрачки его глаз ненормально расширены, как бывает у тех, кто вдохнул порошка лотоса.

– Что ты сделал с Ириной, отродье Сета?! – зарычал Сварог, наступая на мага.

– Ничего, – невозмутимо ответил молодой человек, поднимаясь на ноги. В тот же момент сибиряк стремительно заломил ему руки за спину, не давая возможности воспользоваться магией. Стройное тело аквилонца изогнулось от боли, но на губах по-прежнему играла усмешка.

Осторожно ступая, Ревенд подошел к девушке-гулю и медленно отвел от ее лица черный шар, который тут же с тяжелым стуком упал на пол. Ревенд едва успел поймать тотчас сорвавшийся с места второй шар, который иначе размозжил бы лежащей женщине голову. Затем племянник философа наклонился над Ириной.

– По-моему, она спит, – с некоторым удивлением сказал юноша.

– Она в трансе, – невозмутимо поправил его Аррас. – Но с ней все в порядке. Вы успели вовремя.

Сварог яростно тряхнул мага, взбешенный его хладнокровием и дерзкой насмешкой, звучавшей в голосе.

– Ты собирался сделать с ней то же, что и с Нимедом? – в голосе Шамсудина звучала такая холодная ненависть, что сибиряка невольно мороз продрал по коже.

– А ты догадлив, потомок туранских карликов, – уже без усмешки произнес Аррас, подняв голову и в упор взглянув на полугнома.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Темные глаза Шамсудина нехорошо сощурились, и Сварог принялся гадать, убьет ли мага полугном сразу, или сперва немного помучает.

– С меня уже достаточно догадок, – процедил Шамсудин. – Теперь ты все нам расскажешь. И в подробностях.

– Вряд ли вы что-нибудь поймете, – Аррас попытался пожать плечами, забыв, что находится в железных руках сибиряка. – Вам недоступно Тайное Знание.

– Ты ведешь себя как ярмарочный шут, Аррас, – с отвращением сказал барон. – Эти люди, по крайней мере, честно исполняют свой долг, не опускаясь до предательства.

– Ты, дорогой барон, возможно, забыл, что предавал-то именно ты? – язвительно поинтересовался маг. – Я лишь выполнял задание. Король Нимед мне не друг и не родственник.

– Да, я предал короля, – устало сказал Вик. – И не раскаиваюсь. Я скорблю лишь о Немедии, которую ты и твой приспешник столь быстро довели до жалкого состояния.

– Твоя совесть, почтенный барон, проснулась очень вовремя, – хмыкнул Аррас. – Возможно, эти месьоры пожалеют тебя.

– Мне не нужна ничья жалость, – Вик сурово выпрямился, не обращая внимания на лезвие меча, все еще направленное ему в горло. – Я выполнил то, что было моей целью на протяжении последних семи лет. Теперь ничто не имеет значения. Моя дочь отомщена, – барон указал на портрет девушки, – и, надеюсь, обрела покой в царстве Нергала, – Вик судорожно вздохнул, и лицо его вмиг словно постарело на десять лет. – Когда она лежала передо мной здесь, такая холодная и неподвижная, а художник рисовал на холсте ее лицо – ведь у меня даже не было ее портрета! – я поклялся себе: во имя моей Деметрии и ее так и не рожденного ребенка я отомщу человеку явившемуся виновником их гибели, пусть он даже и стал моим сюзереном и королем!

Барон говорил так искренно и с такой страстью, что Сварог невольно посочувствовал ему. Такое могло случиться с каждым, и боль отца, потерявшего дочь, была вполне понятна.

– Она умерла в тот самый день, когда Нимед вел к брачному алтарю кофийскую принцессу Рэлею, – горько произнес Вик. – Мы до сих пор не знаем, где Деметрия достала яд. А ведь мы с королем были друзьями! Сколько раз потом я проклинал эту дружбу, позволявшую Нимеду являться ко мне в дом и вести беседы с моей дочерью. Если б я знал, к чему это приведет! – барон судорожно сжал руки. Горе семилетней давности по-прежнему живо переживалось им. – Впрочем, теперь он мертв. И перед его смертью я взглянул в его глаза и напомнил о погубленных им двух невинных жизнях.

Смягченный терзаниями барона, Сварог даже не сразу сообразил, что он сказал, а когда понял, выпучил глаза.

– Значит, на троне – не Нимед? – невольно воскликнул сибиряк.

– Нимед мертв, – глухо повторил Вик. Внезапно он быстрым движением поднес ко рту руку, на указательном пальце которой было кольцо с крупным агатом. Шамсудин резким ударом отшвырнул его ладонь от лица – но было поздно. Несколько мгновений барон неподвижно стоял, глядя мимо полугнома на портрет дочери, потом захрипел и повалился на пол. Камень на кольце оказался сдвинут в сторону, открывая маленькую полость, в которой еще оставалось немного белого порошка.