Сергей Шведов - Соколиная охота

За короткое время Пипин сумел проявить себя опытным политиком, в случае победы над Карлом он рассчитывал удержать под своей рукой не только Аквитанию, но и Нейстрию с Франкией. Для этого ему следовало всего лишь договориться с наиболее влиятельными сеньорами, то есть Эдом Орлеанским, Робертом Турским и Тьерри Вьенским. Все они вроде бы поддались агитации епископа Дагона и присоединились к армии короля, но и у Пипина, и у графа Септиманского были основания сомневаться в их верности младшему сыну покойного императора.

Переговоры с сеньорами графу Бернарду, получившему от племянника широчайшие полномочия, пришлось взять на себя. Надо признать, что Эд Орлеанский и Роберт Турский практически сразу же откликнулись на тихий призыв графа Септиманского. Встреча трех старых друзей состоялась неподалеку от грязной и бедной деревушки на берегу реки Луары. Место было живописнейшее, погода располагала к общению на свежем воздухе, так что сеньоры, не желающие мозолить глаза посторонним, устроились прямо на траве, под столетним дубом. Граф Септиманский разлил по глиняным кружкам привезенное с собой вино. Эд и Роберт высоко оценили и дружеский жест Бернарда, и качество божественного нектара, предложенного им для пирушки.

– Я рад, Бернард, что тебе удалось вырваться из западни, устроенной королем Карлом, – отсалютовал собеседнику кружкой, наполненной до краев, граф Орлеанский.

– Я не вырвался, дорогой Эд, я откупился, – усмехнулся граф Септиманский. – Мне пришлось заплатить за свою жизнь пятьдесят тысяч солидов.

При этих словах Роберт Турский едва не захлебнулся вином. Бернарду пришлось похлопать его по спине, чтобы к графу вновь вернулось дыхание, утерянное от изумления.

– Кому? – спросил Роберт, вытирая слезящиеся глаза рукавом.

– Раймону Рюэргу, естественно, – пожал плечами граф Септиманский.

– Что я тебе говорил, Роберт! – с досадой хлопнул замшевой перчаткой по кожаному сапогу граф Орлеанский. – Если бы мы сунулись в замок Баракс, то это была бы последняя авантюра в нашей жизни.

– Вне всякого сомнения, – охотно поддержал Эда граф Бернард. – Ваши жизни, сеньоры, в ту ночь висели на волоске, как и моя. Давайте выпьем за то, чтобы души Герарда Вьенского и Гонселина Анжерского нашли дорогу в рай. Все-таки пали эти благородные господа от руки язычников, защищая не только свой интерес, но и христианскую веру.

– Это был Воислав Рерик? – пристально глянул на Бернарда граф Орлеанский.

Теперь уже наступил черед графа Септиманского кашлять и захлебываться вином.

– Эд, это не человек, а дьявол, – прохрипел Бернард. – Оборотень! Наши мечники падали бездыханными, не успев даже меч поднять в свою защиту, а по замку носились хвостатые и рогатые твари, которые рвали их когтями и зубами. Мы с отцом Теодульфом спаслись чудом и божьим промыслом.

– А ты не преувеличиваешь? – нахмурился граф Турский.

– Я тоже сомневался, дорогой Роберт, когда бек Карочей рассказывал нам о Черном Вороне, – вздохнул Бернард. – А граф Гонселин Анжерский даже смеялся. Где теперь Гонселин? Где теперь граф Герард Вьенский, который, на свою беду, решил окрестить оборотня, дабы спасти свою падшую дочь? Лихарь Урс восстал из гроба и задушил его на моих глазах. И если вы думаете, что я преувеличиваю, то спросите обо всем отца Теодульфа.

Рассказ Бернарда произвел на сеньоров Орлеанского и Турского очень большое впечатление. Ведь именно Роберт Турский долго упрекал графа Эда за то, что тот раньше времени покинул поле несостоявшейся битвы. Это он склонил своего друга к союзу с королем Карлом, ибо не верил, что в мальчишеской душе может таиться столько коварства. А теперь вдруг выяснилось, что Эд Орлеанский во всем прав и это его предусмотрительности обязаны жизнью оба они и их мечники. Было от чего чесать затылок Роберту Турскому.

– Карл – сын ведьмы, – напомнил сеньорам граф Септиманский. – А если мать путается с пособниками дьявола, то сыну трудно сохранить душу в чистоте.

– Я не могу понять, зачем ей это понадобилось, – покачал головой упрямый Роберт Турский.

– А ты уверен в том, что Карл сумел бы одержать победу под Фонтенуа без пособничества темных сил? – тихо спросил Бернард Септиманский. – По-моему, епископы слишком уж поспешно назвали эту битву божьим судом, не выяснив до конца всех обстоятельств дела. Но я надеюсь, что они изменят свое решение, выслушав наши показания и показания отца Теодульфа, который, кстати, отправился в Реймс, чтобы рассказать епископу Эббону о страшном происшествии в замке Баракс.

Графы Орлеанский и Бретонский переглянулись. Они уже сообразили, откуда дует ветер. Итоги битвы при Фонтенуа были невыгодны императору Лотарю и папе Евгению. Надо полагать, эти двое приложат максимум усилий, чтобы лишить своих противников преимуществ, завоеванных в результате войны. Для этого им всего лишь надо объявить, что не бог помогал в той битве Карлу, а дьявол, и привести в подтверждение своих слов неопровержимые доказательства. А этих доказательств набралось уже столько, что их хватит не только для епископского суда, но и для Вселенского собора.

– Зачем вам, сеньоры, цепляться за обреченного Карла, проклятого не только людьми, но и богом? – продолжал граф Септиманский. – Вы рискуете потерять не только жизни, но и души.

– Бернард прав, – обернулся к Роберту граф Орлеанский.

– Остается выяснить, чем же Пипин лучше Карла, – пожал плечами граф Турский.

– Пипин готов признать ваши наследственные права на земли, которыми вы сейчас владеете по милости Карла, но только в том случае, если вы признаете его права на Нейстрию и Франкию.

Предложение было соблазнительным, это признали оба графа. В конце концов, Пипин был правнуком Карла Великого и внуком Людовика Благочестивого, и только преждевременная смерть отца лишила его возможности сразу и в полный голос заявить о своих правах. Устранение Карла неизбежно приведет к возвышению Пипина, ибо в этом заинтересованы сеньоры Аквитании, Франкии и Нейстрии, которым в противном случае придется идти на поклон к Лотарю и Людовику Тевтону. Нет, что ни говори, но из всех троих молодой и беспечный Пипин – самая подходящая для сеньоров кандидатура.

– А что мы можем обещать от имени Пипина графу Тьерри Вьенскому и его многочисленной родне? – спросил Эд Орлеанский.

– Им достанется Прованс. Король Пипин готов подтвердить права графа Тьерри на земли, доставшиеся тому от отца. Кроме того, в случае смерти Карла или пострижения его в монахи Пипин готов подумать о браке с прекрасной Тинбергой, если, конечно, у графа Вьенского не найдется для него другой сестры.