Марина Дяченко - Авантюрист

– Нет, – сказал я неохотно. – Я не колеблюсь… Едем.

ГЛАВА 10

Весь следующий день над замком висела, описывая круги, одинокая черная ворона; собственно, ворон в округе было полным-полно, но именно эту мне хотелось почему-то пристрелить. Достать хотя бы из лука; я провокационным образом заявил плечистому Агену, что никто из его ребят, конечно же, не сумеет сбить летящую мишень. Аген презрительно оттопырил губу, но потом я видел, как то один, то другой ученик Солля поднимается на стену, вооруженный кто луком, кто арбалетом, а кто и тяжелым пороховым самострелом. Ворона, впрочем, кружила по-прежнему.

Двенадцать спутников-телохранителей, возглавляемые плечистым Агеном, готовили караван к отбытию. Кроме экипажа, на котором Танталь прибыла в замок, в поход готовилась и моя собственная карета – великолепная с виду, зато ветхая внутри, снабженная гербами, но не приспособленная для зимних путешествий.

Предполагалось, что мы отправимся в путь все вместе, как только Аген доложит о готовности; я, честно говоря, с самого начала ожидал, что все пойдет наперекосяк. Алана до сих пор почти не вставала с постели – пребывала в апатии, много спала, а узнав об отъезде, попросту отвернулась к стене. Танталь, кусая губы, заперлась с ней для разъяснительной беседы; я был совершенно уверен, что моя маленькая тайна, в порыве откровенности доверенная жене, станет известна Танталь и резко изменит все планы. Танталь, скорее всего, плюнет мне в ухо и уедет вместе с Аланой и магической булавкой, мне только и останется, что держать ответ перед разъяренным Черно…

Разговор двух названных сестер длился почти час, и после него Алана повеселела, стряхнула сонное оцепенение, без капризов согласилась ехать; Танталь тоже пребывала в хорошем настроении, и, заглядывая ей в лицо, я понял почти с ужасом, что моя юная жена так ничего ей и не открыла.

– Мы ведь вернемся сюда? – спросила Алана полчаса спустя, когда мы вдвоем стояли на стене, провожая за горизонт красное холодное солнце. – Ты ведь не можешь отказаться… ведь он обещал избавить тебя от Приговора. Разве ты можешь отказаться от его помощи?

Я помрачнел.

Не далее как сегодня утром я уединился со своим деревянным календарем и вычеркнул иголкой все эти суматошные прожитые дни; дни, проведенные в поисках Аланы. Дни, проведенные в подвале, в цепях, и множество других, не столь примечательных, но все равно уже прожитых, ушедших, все…

Алана пошатнулась; я испуганно поддержал ее под локоть. Она вышла на воздух впервые за последнюю неделю, немудрено, что у нее кружится голова…

После путешествия в Преддверье «обыкновенный маг» надорвался бы. А пятнадцатилетняя девчонка?!

Взрыв ненависти к Черно заставил меня судорожно сжать зубы. Аланина слабость, Аланина бледность; мне воочию представилась картинка: ухмыляющийся Черно укладывает безвольное тело моей жены, укладывает, будто мостик, через расщелину, преспокойно ступает ей на спину, идет по плечам, по голове…

– Что ты так смотришь? – слабо улыбнулась Алана.

– Он использовал тебя, – сказал я глухо.

Ее передернуло; я испугался снова, быстро обнял ее за плечи:

– Что с тобой?!

– Использовал, – проговорила она через силу. – Мерзкое слово. Они его тоже… говорили… комедианты.

Я прижал Алану к себе. Угрюмо глянул на солнце, уже навалившееся на горизонт своим красным недобрым брюхом. Так злобно взглянул, как будто это солнце было во всем виновато.

– Алана… Больше тебя никто не тронет. Никогда в жизни. Я клянусь…

Налетел холодный ветер, заставил меня подавиться клятвой и мучительно закашляться.

Как там говорила о Черно Да Скоро та старушка-колдунья? «У него не то что совести – подсовестка мелкого нету»? У меня, выходит, тоже нету подсовестка. Что за клятвы такие – после всего, что Алана обо мне знает?!

– Мы вернемся потом? – упрямо переспросила моя жена.

– Алана, – пробормотал я хрипло. – А почему ты не сказала… Танталь… почему не рассказала… правду?

Ветер налетел снова; завтра тоже будет ветер, и, возможно, со снегом. Как мы только поедем – в такую погоду?

Алана судорожно вздохнула. Вцепилась в мой рукав:

– У меня голова кружится… Мне бы лечь, наверное… Пойдем.

На другой день племянник Итера принес ошеломляющую, по его мнению, весть: в деревню пришли комедианты! Две повозки, вечером дадут представление во дворе трактира, а если много денег насобирают, то и на завтра останутся…

– Нищая труппа, – усмехнулась Танталь в ответ на известие. – Все, кто поблагополучней, зиму в городах зимуют… это же надо – в морозы по дорогам таскаться!..

Я промолчал.

Две повозки…

Я не верил в совпадения, но верил в судьбу.

Можно было бы прихватить с собой двенадцать выкормышей Солля – узнав, в чем дело, они помогли бы мне с радостью… Но я отбросил мысль о чужой помощи. Прошлый раз мне хватило одной шпаги – теперь же я облачен еще и властью: как ни оскудел род, а моих прав здешнего властителя никто пока не отменял…

– О чем вы думаете? – спросила Танталь с беспокойством.

Алана спала. Последнее время она почти постоянно спит, и это нравится мне все меньше и меньше…

«Использовал. Мерзкое слово»…

– Ретано… Что случилось?!

Вероятно, на лице моем проступила совсем уж зверская ухмылка. Сладострастная в своей жестокости. Привезти мерзавцев в замок…

– Пойду поглядеть на представленьице, – сказал я голосом белого ягненка. – Люблю… театр. Всей душой.

Танталь нахмурилась:

– Ретано… Ты… вы умом рехнулись, по-вашему, это ТЕ САМЫЕ?!

Я счастливо улыбнулся.

– Я пойду с вами, – сказала она жестко. – Я и Аген, мы…

Вероятно, выражение моего лица оказалось красноречивее слов, и потому Танталь не закончила фразу. Осеклась; пробормотала миролюбиво:

– Ладно. Я одна… можно?

– Знаю, что вы тоже любите театр, – сказал я еще более нежно. Прямо-таки проблеял.

Мы явились в поселок за час до заката; приготовления к спектаклю были в самом разгаре. Две повозки стояли впритык, одна, лишенная полога и с опущенными бортами, превратилась уже в подмостки. Высокий, хорошо сложенный мужчина неторопливо вбивал гвозди, собираясь, по-видимому, навешивать занавес; он был обращен к нам спиной – я сам почувствовал, как хищно раздуваются мои ноздри. Это был тот, бастард, подавшийся в комедианты, но не растерявший умения обращаться с ножом. Тот, что бил втихую…

Прочих не было видно, но из второй повозки явственно доносились голоса; я глянул на Танталь. Моя спутница была странно сосредоточена, как будто ей предстояло ответить на трудный вопрос, и от ответа зависела жизнь.