Олаф Бьорн Локнит - Конан и Посланник мрака

Родственничек у меня в обозримой реальности имелся только один. Райан Танасульский, один из первых носителей славного имени Монбронов, маг и авантюрист, живущий на этом свете пятую сотню лет благодаря древнему драконьему проклятию.

Обитает Райан вместе со своими новыми и крайне неприятными мне дружками под покровительством Ее зингарского величества королевы Чабелы.

Уж не знаю, какими сладкими речами Райан и приехавшие вместе с ним к Демсварту гули и незнакомый волшебник с обезображенным лицом соблазнили Чабелу, но очаровательная монархиня, видно, сочла обитателей Рабиров своими заблудшими подданными, наконец-то решившими вернуться под благодатную сень Скипетра Морских Королей. Их поселили на почетном месте — в полусотне шагов от гигантского пышного шатра голубого цвета, расшитого серебристыми дельфинами и увенчанного знаменем Золотой Башни Кордавы.

Родственничек окончательно обнаглел. Украсил свою палатку родовым вымпелом Монбронов — крылатый меч на алом поле. Вообще-то только я имею право носить этот герб. Ох, простите, имел до сегодняшнего дня.

У входа возлежит величественная, как Великий сфинкс Птейона, здоровенная рыжая псина с плоской черной мордой, коротко обрезанными ушами и хвостом. Вечная и верная подружка Райана. Собаку зовут Чинкуэда, она являет собой образец чистейшей крови кофийской бойцовой породы. Животное — своего рода секретарь моего досточтимого предка. По-моему, она немножко разумна. Во всяком случае, Райан частенько посылает ее что-нибудь разузнавать, разведывать или разнюхивать, Чинкуэда возвращается и, вероятно, докладывает хозяину последние новости.

Я попытался обойти Чинкуэду, но та подняла голову и угрожающе зарычала.

— Тьфу! Проклятущая тварь! Пойди к хозяину, доложись!

Боги, стою, как последний идиот, с собакой разговариваю…

Собака лениво встала, раздвинула полог боками и исчезла в полутьме. Изнутри немедля донесся яростный вопль:

— Если это не крушение мира и не совет у Чабелы, то меня здесь нет! Убирайтесь!

— Райан, это я, Маэль! — в ответ тоже пришлось кричать.— Можно войти?

— Нельзя! Я занят! Завтра! Нет, лучше послезавтра! Завтра очень важный день, мы должны подготовиться!

Теперь-то я понял истинное значение слова «озвереть». Это когда с трудом подавляешь желание выхватить клинок, рассечь полотняную стену шатра и ввалиться вообще без всякого приглашения. Впрочем, хватит с меня на сегодняшний день глупостей, правильно сказал Эрхард. Попытаемся быть вежливыми. Хоть самую малость.

Я осторожно вошел в шатер. Ясно. Месьор волшебник изволит давать приватную аудиенцию некоей благородной даме. Дама невелика ростом, худощава, черноволоса с проседью и вообще очень мила, если не обращать внимания на неподвижный тяжелый взгляд и неулыбчивость.

Такой мрачноватой красотой обладают только рабирийские гули, к коим, собственно, новая приятельница Райана и относится. Зовут привлекательную, но жутковатую особу на зингарский лад — Меланталь Фриерра.

Монброн-старший точно свихнулся. Обычные женщины его больше не устраивают. У меня бы духу не хватило связаться с подобной красоткой. Проснешься утром, а горло-то у тебя и перегрызено…

— Чего? — взвился (в буквальном смысле — вскакивая с расстеленного на полу шатра толстого ковра) уважаемый предок.— Я же говорил — занят! Маэль, когда ты перестанешь мне надоедать?

— Когда ты наконец-то уляжешься в могилу! — шикнул я.— К своему ужасу, подозреваю, что это случится очень нескоро.

— Райан, выслушай молодого человека,— серебристо проворковала девица-гуль, тоже усаживаясь и без особой поспешности натягивая на острые плечи разноцветное покрывало.— Судя по его лицу…

— Вижу! — сердито рявкнул в ответ маг.— Сделай одолжение, выйди наружу. Я сейчас оденусь и приду!

Он явился быстро, на ходу застегивая колет невообразимого ярко-алого цвета. Из непременных широких разрезов на рукавах выглядывала голубая ткань с золотым шитьем. Райан всегда любил одеваться чересчур ярко и вызывающе.

— Ну? — нетерпеливо бросил предок.

Ему хотелось обратно в палатку, а я его отвлекал…

— У меня беда,— коротко сказал я.

— У всего мира беда. Ты, как последний эгоист, носишься только с самим собой. Над полагать, на этот раз твоя драгоценная персона действительно в опасности? Если верить выражению лица, вполне подходящему для мертвеца трехдневной давности. Говори, только быстро!

Я и рассказал. Обо всем. Про векселя, про письмо, влетевшее в окно постоялого двора, про сегодняшнюю беседу с Просперо, где я каялся в грехах и просил его светлость воздействовать на барона Гленнора, дабы тот изменил свое решение. И даже про брошенную к ногам герцога дворянскую цепь.

— Болван! — взвыл Райан, хватаясь за голову.— Никчемный мальчишка! Потерять герб, титул, имя, славу которому создавал отнюдь не ты! Кстати, где ты спрятал векселя?

— В Тарантии. И вообще, какое отношение к делу имеют закладные бумаги офирских золотых копей?

— Самое прямое! Пока у тебя не отобрали аквилонские подорожные, отправляйся в столицу, забирай бумаги и уноси ноги из Аквилонии куда-нибудь подальше! В Туран, в Агадею, в Нехрем…

— Может, сразу в Черные Королевства? — я тоже повысил голос до неприличия. Ничего себе, картина: стоят два благородных месьора и в голос орут друг на друга.— Я прошу у тебя помощи, как у… Как у родственника, наконец!

— Для мира я умер четыреста с лишним лет назад,— справедливо огрызнулся Райан.— Меня нет, я не существую! Мертв, двинул кони, скончался, отбросил копыта, ушел к Нергалу, окочурился, перекинулся! Четыре столетия прошло! Мое имя выбито на памятной доске в фамильном склепе!

— Райан, можно потише? — из-за полога выглянула очаровательная физиономия обитательницы Рабиров.— У тебя просто попросили совета. Ты же вопишь так, что к вечеру, буде окажется попутный ветер, тебя услышат на Полуденном Побережье.

— Мелла, я сам разберусь! — отмахнулся маг и снова уставился на меня колючими зелеными глазами. Дама презрительно хмыкнула и исчезла в шатре. Рыжая собака сидела у нас под ногами, переводя недоуменный взгляд то на одного, то на другого.— А ты… Ты — неудачник! Бездумный юнец! Пошел вон отсюда, пока не огреб фамильное проклятие по всей форме! Клянусь именами всех богов, прокляну! Да так, что следующую тысячу лет проквакаешь в болоте!

Зря я сюда пришел. В лягушку он меня, конечно, не превратит, но проклясть действительно может. Нет ничего хуже настоящего магического проклятия.

Я сплюнул, попав одновременно на блестящий сапог Райану. и на лапу собаке, шепнул под нос словечко из богатого арсенала ругательств, приобретенного во времена пиратствования на Закатном океане и быстро зашагал, куда глаза глядят. Даже не оглянулся, хотя предок что-то орал вслед. Жизнь стремительно теряла всякий смысл.