Антон Грановский - Властелин видений

Глеб вздохнул.

– Ясно. Значит, теперь ты хочешь отомстить за него?

Девушка сжала худые кулаки.

– Я должна отомстить за пролитую кровь, за кровь моего рода, – яростно проговорила она. – Сам знаешь: если кровные обиды остаются неотомщенными, душа рода начинает хворать и чахнуть, а вскоре погибает. Нет ничего страшнее, чем гибель рода. Лучше погибнуть самому.

Глеб выслушал ее спокойно, а потом спросил:

– Как тебя зовут?

– Бровка!

Лицо девушки все еще было в синяках и ссадинах, но даже это не могло скрыть ее миловидности. И потом пальцы – слишком тонкие, красивые и изящные для мужчины. «И как я раньше не разглядел?» – подумал Глеб. Он скользнул взглядом по груди самозванки.

– Я стянула их лентой, – спокойно пояснила Бровка, перехватив его взгляд.

Глеб отвел взгляд от груди девушки и спросил:

– А где ты научилась махать мечом?

– Я росла со старшими братьями и играла в их игры. Даже ходила с ними стенка на стенку. – Бровка подняла руку к лицу, отвела пальцами нижнюю губу и показала Глебу выемку. – Вот, видишь? Это мне выбили во время драки с Оловщянскими. Мне тогда было всего пятнадцать.

– А сколько тебе сейчас?

– Двадцать два.

Глеб задумчиво потер пальцами щеку.

– Зачем ты полезла в драку – там, у «Трех бурундуков»? Ведь ты была одна, а мужиков не меньше дюжины.

– Я думала, они разбегутся. Они же смерды, а я…

– А ты – отважный ратник с мечом в руке. Так?

Бровка кивнула:

– Так.

Глеб снова поскреб пальцами щеку и хмуро подумал: «Везет же мне на сумасбродных девиц».

– Где сейчас твои браться?

– Погибли. На войне с Голядью. Все трое. Мать, как об этом узнала, так сразу слегла. И с тех пор не поднимается.

– А ты никогда не думала, что если тебя убьют, твоя мать не переживет этого?

– Думала. Но если я буду сидеть сложа руки, она тоже умрет. А так… есть хотя бы надежда.

Внезапно Бровка всхлипнула, прижала руки к груди и, глянув на Глеба полными горя глазами, умоляюще проговорила:

– Не прогоняй меня, Первоход! Прошу! Возьми с собой в Гиблую чащобу!

– Ты не понимаешь, о чем просишь, Бровка. Гиблое место – самое жуткое место на земле. А Пастырь сделает все, чтобы еще больше осложнить нам путь. Он наверняка уже знает о нашем походе.

– Я все равно пойду! Я не найду покоя, пока не прикончу Пастыря!

Некоторое время Глеб стоял молча, потирая пальцами щеку и исподволь поглядывая на раскрасневшееся от волнения лицо девушки. Потом вздохнул и сказал:

– Ладно. Идем к телеге.

– Ты берешь меня с собой?

– Только если ты перестанешь притворяться мужиком. Терпеть не могу трансвеститов.

Глеб повернулся и зашагал к телеге. Бровка быстро нагнала его и схватила за плечо.

– Подожди, Первоход! Я не могу открыться перед Хлопушей и Рамоном. Если они узнают, что я баба, они прогонят меня. Никто не ходит в Гиблое место с бабой. Это дурная примета.

– Верно, – вынужден был признать Глеб. – Что ж, тогда нам придется сохранить твою тайну, ловчий Бровик. Но не делай больше ничего, не посоветовавшись со мной, хорошо?

Бровка улыбнулась и кивнула.

– Обещаю.

– И не будь такой задиристой и вспыльчивой. Сговорчивая и умная девушка нравится мне больше вспыльчивого мальчишки.

– Я думала, что если стану задирать всех подряд, буду больше похожа на парня, – смущенно пояснила девушка.

Глеб насмешливо прищурился.

– И ты была права. Но хватит больше драк. Идем к телеге, задира. Хлопуша и Рамон уже заждались.

Первоход повернулся и двинулся к поляне. И в это мгновение за спиной у него раздался шорох. Погруженный в свои мысли Глеб поздно почувствовал опасность.

3

Бровка тихо вскрикнула, Глеб быстро обернулся и молниеносно выхватил из ножен меч. Но было уже поздно.

Грязный рыжебородый бродяга сжимал Бровку в лапах, сдавив ей предплечьем горло и приставив к лицу нож. Рядом стоял еще один бродяга – не такой здоровый, как первый, но жилистый и мускулистый. В руке он держал длинный кинжал-скрамасакс.

– Дернешься, и я отрежу твоей девке башку, – прорычал рыжебородый.

– Кто вы и какого черта вам от нас нужно? – сухо спросил Глеб.

Рыжебородый усмехнулся, обнажив окровавленные, беззубые десны.

– Отдай моему другу свое оружие, – приказал он.

Глеб не двинулся.

– Ну! – рявкнул рыжебородый и слегка ковырнул ножом шею Бровки. Из взрезанной кожи на ворот рубахи вытекла струйка крови.

Глеб снял пояс с ножнами и протянул его жилистому. Тот взял пояс и надел его на себя. Затем достал из ножен меч и осмотрел его.

– Гляди-ка, Пок, а меч у него совсем простецкий, – сипло проговорил он. – За такой много не выручишь.

Глеб тихо шагнул вперед, но рыжебородый снова ткнул лезвие ножа Бровке в горло и свирепо рыкнул:

– Охолони, сказал!

Глеб замер.

– Дай ту штуку, что у тебя за спиной! Только медленно.

Глеб вынул из кобуры скорострел и протянул жилистому. Тот взял оружие и осмотрел его недоуменным взглядом:

– Это чего?

– Скорострел, – ответил Глеб.

– Никогда такого не видал. Дорого стоит?

– Для кого как, – мрачно ответил Глеб. – Тебе он может стоить жизни.

Жилистый усмехнулся.

– А ты шутник. Слышь, Пок, а этот парень шутник!

– Угу. Нынче их много развелось, шутников-то. Ну а теперь я тоже пошучу. С девкой. Я страсть как люблю шутить с девками. Идем со мной, милая!

Разбойник, не выпуская Глеба из вида, поволок Бровку к кустам вереса.

– Куда ты ее ведешь? – спросил Глеб.

– Недалеко. Видишь вон тот вересовый куст? Под ними мы с ней и пошутим. Да, милая?

Глеб сжал кулаки и шагнул к рыжебородому.

– А ну – стой! – прикрикнул на него жилистый. Он направил на Глеба скорострел и положил палец на спусковую скобу. – Я знаю, как обращаться с арбалетом, парень.

Глеб взглянул на него удивленно. Затем прищурился.

– Так вы те самые ратники, о которых говорят в городе? Это вы ограбили полковую казну и сбежали в лес?

– Это мы раньше были ратниками, – недовольно проворчал рыжебородый. – А теперь мы – вольные птицы.

– Вы просто никчемные, перепуганные до смерти бродяги, – отчеканил Глеб. – Отпусти девку, тварь.

Он шагнул к рыжебородому, но тут дуло скорострела ткнулось в его в затылок.

– Стой на месте! – рявкнул жилистый.

Глеб на мгновение остановился, но затем сжал кулаки и, скрипнув зубами, снова шагнул к жилистому.

– Нет, Первоход! – сдавленно вскрикнула Бровка. – Не делай этого!

– Послушайся ее, парень, – прорычал рыжебородый, теснее прижимая к ее горлу лезвие ножа. – Ты ведь не хочешь, чтобы я пустил ей кровь?

Глеб остановился. Лицо его было неподвижно, но в глазах полыхала такая злоба, что рыжебородому стало не по себе.