Наталия Осояну - Невеста ветра

Исцеление между тем продолжалось: рука Люса менялась на глазах — болезненный желтый цвет кожи сменился здоровым загаром, в отмершие мышцы возвращалась жизнь. Мальчик, сосредоточенно нахмурившись, уставился на свои пальцы, словно хотел взглядом заставить их шевельнуться.

— Все! — выдохнула Эсме и упала без сил. Крейн еле успел ее подхватить.

— Ну же, Люс! — Агнес стиснула локоть мужа, но не двинулась с места, как будто неосторожное движение могло спугнуть птицу удачи, ненароком залетевшую в их окно. — Люс…

Он вытянул руку, согнул пальцы. Сжал кулак. И заплакал.

…Эсме пришла в себя и оглядела собравшихся в комнате людей. Поначалу ее взгляд не понравился крылану — уж слишком он был сонный, смурной, — но постепенно силы к ней возвращались.

— Ты в порядке? — спросил магус, сидевший на корточках возле кровати. Девушка кивнула. Джа-Джинни ясно видел по ее лицу: Эсме считает себя виноватой в том, что капитану пришлось выдать свою тайну, но слишком устала для угрызений совести. Кристобаль, сохранявший невозмутимый вид, помог ей встать.

Люс, которого обнимали родители, восторженно глядел на своих спасителей, но постепенно он осознал, что тишину, повисшую в комнате, иначе как напряженной назвать нельзя. «Капитан…» — начал он и осекся.

Скодри и Крейн смотрели друг на друга, почти не мигая. Магус первым отвел взгляд; взял со спинки кровати свою куртку, небрежно перебросил ее через плечо.

— Я рискну попросить вас всех, чтобы произошедшее в этой комнате не покинуло ее пределов, — сказал он с легкой улыбкой. — Хотя, конечно, вы вольны мне слова не давать.

— Мы никому не скажем, — быстро проговорила Агнес. — Это останется тайной. Правда?..

Скодри прищурился.

— Из какого ты клана?

— О, Заступница! — Крейн скривился. — А раньше это для тебя не имело значения…

— КЛАН! — зарычал Скодри. — Назови свой клан! Джа-Джинни отступил к окну и увлек за собой Эсме — целительница была слабой и безвольной, словно тряпичная кукла. «Второй этаж… взлететь не сумею, наверное… хоть попытаюсь…»

— У меня нет клана, — бесстрастно ответил Крейн. — Я сам по себе, устраивает тебя это или нет. А теперь разреши мне уйти или прикончи прямо сейчас!

Невыносимо долго они снова сверлили друг друга взглядами, а потом Скодри отступил, увлекая за собой жену и сына.

— Благодарю. — Магус склонил голову. — Что ж, спасибо за интересный вечер, но пора и честь знать.

Он прошел мимо хозяев дома, не забыв улыбнуться Люсу.

Джа-Джинни и Эсме последовали за своим капитаном.

Когда они вышли на улицу, Крейн вдруг замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Джа-Джинни замер, сжимая запястье Эсме: он увидел, как руки магуса от кончиков пальцев до локтей покрылись искрами — теперь их было намного больше, чем тогда, в таверне.

— Джа-Джинни… — хрипло проговорил Крейн. — Мне нужно… побыть одному.

— Не вопрос, капитан, — сказал крылан, с трудом заставив себя говорить спокойно. — Мы доберемся до гостиницы и сами.

— Отлично. Присмотри… за всем…

И он растворился в темноте, не дожидаясь ответа. «Присмотри за всем» — значит, капитан исчезает не на одну ночь. Что ж, такое уже случалось раньше. Джа-Джинни взглянул на Эсме — что она сделает? О чем спросит? Но девушка промолчала.

Крылан и целительница молча шли по темной безлюдной улице. Негромко цокали по мостовой когти Джа-Джинни, да постукивали деревянные подошвы сандалий Эсме; над спящим Лейстесом разносилось мелодичное пение цикад, а где-то впереди море ворчливо билось о каменный пирс.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Джа-Джинни и тотчас понял, насколько глупо прозвучал вопрос. Прохладный ночной воздух помог Эсме немного взбодриться, но она по-прежнему выглядела уставшей.

— Спать хочется, — тихо ответила целительница. — Интересно, сколько дней ушло…

Крылан резко остановился.

— Ты о чем?

Эсме криво улыбнулась, вздохнула — она выглядела как человек, которой ненароком выдал свой секрет и теперь понимает, что придется объяснять слишком многое.

— Моя сила делится на две неравные части. Большую я использую, когда исцеляю больных, а меньшая необходима мне самой, чтобы жить. Понимаешь?

— Не очень… — честно признался крылан.

Она опять вздохнула.

— Целители для того и пьют снадобья, чтобы не черпать силу из собственного тела, поскольку она быстро закончится, и тогда… все еще не понял?

— Ты хочешь сказать… — Он ошеломленно уставился на хрупкую маленькую девушку. — Всякий раз, исцеляя кого-нибудь, ты уменьшаешь собственную жизнь?!

— Не всякий, — она покачала головой. — Но сегодня — да, потому что у меня не было ни одного зелья.

— Почему же ты не послала за ними? Я бы мог слетать.

— Не послала, — повторила она с безразличным видом. — Забыла…

— Ты могла бы отказаться… — Джа-Джинни осекся.

Эсме посмотрела на него с грустной улыбкой, которая была куда красноречивей слов о долге и предназначении. Впрочем, он и сам все понял.

— Клятва Эльги, да… — Крылан нахмурился. Не отказывать, не жалеть сил, не читать чужих мыслей. Третий завет они все понемногу нарушают, в этом Эсме сама призналась, а вот первые два нарушить невозможно. Внезапно он кое-что вспомнил и похолодел. — Эсме, как же… когда ты спасла Кузнечика, у тебя ведь тоже не было…

Крылан замолчал, ошеломленный открывшейся истиной, такой простой и страшной. Все в мире имеет свою цену, но стоит ли платить? Сколько лет своей жизни она отдала в обмен на жизнь юнги?

— Но как же ты с этим живешь? — растерянно спросил он.

Целительница пожала плечами.

— Дар — часть меня, и я не могу его не использовать. Велин не уставал повторять, чтобы я везде носила снадобья с собой, потому что иначе недолго протяну. В общем-то, целители редко доживают до сорока. Велин был исключением, он… предусмотрительный. Был. — Она вздохнула. — Это нелегко, конечно, но… как ты живешь с крыльями за спиной? Просто не можешь иначе, потому что таким родился.

Джа-Джинни покачал головой. Это было выше его понимания.

С карниза сорвалась красноглазая летучая мышь и нахально пролетела перед самым носом крылана; он машинально взмахнул рукой, хотя знал — вертлявую мелочь ему не поймать.

«Интересно, где сейчас Кристобаль?» Появление искр означало, что магус больше не может сдерживать огонь — а значит, ему пора исчезнуть на некоторое время. Об этих странностях знали только Джа-Джинни, Эрдан и Умберто: им приходилось всякий раз выдумывать истории, которые позволили бы объяснить отсутствие капитана. Он появлялся чаще всего под утро — пропахший гарью, смурной и немногословный…