Вадим Панов - Головокружение

Желающих попасть на прием к великому Копыто, которого народная молва уже окрестила Спасителем, было так много, что первоначально ссоры вспыхивали ежесекундно. Народ лез вперед, охотно пуская в ход кулаки и ножи, но вскоре возмущенный беспределом Кувалда выставил три десятки Шибзичей с автоматами, и порядок был кое-как восстановлен.

— Ходоки, мля, — протянул боец Якорь, с отвращением разглядывая очередь. — Прут, прям как к этому, как его… оракулу!

— А чо, Копыто будущее предсказывает?

— Какое, на фиг, будущее? Он виски на халяву наливает, и ваще…

— Будущее у такого кретина может быть только одно: петля и табуретка, — хмуро буркнул Чемодан.

— Предлагаешь мочкануть ханцлера?

— Скоро.

— Не сейчас?

— Зачем его сейчас мочить, когда он деньги привез?

Мудрая мысль произвела на бойцов десятки впечатление. Но не на всех.

— А если деньги отобрать? — поинтересовался Якорь.

— Иди, отбирай, — предложил уйбуй шустрому бойцу. — А я на тебя посмотрю, на умника. Посмотрю, как народ тебя на куски порежет, врубаешься?

Якорь взглянул на сопящих в очереди сородичей и понял, что в настоящий момент причинение «осударствленному ханцлеру» какого-либо вреда будет сочтено святотатством.

— А мы скажем, что не мы Копыто скопытили, а Мститель злобный. Он, вона, всех мочит, так пусть как бы и Копыто тоже.

— Как ты это скажешь? — презрительно осведомился Чемодан.

— А мы записку напишем, как бы от Мстителя. Я видел, так во всех человских киношках делают, и все им верят.

— А ежели просекут?

— От кого?

— Да ты первый нас заложишь, когда припрет, — хмыкнул Чемодан. — А то мы тебя не знаем.

— Кем припрет?

— Народом.

— А мы народу тоже наливать станем. Пусть квасит, чего плохого?

— Ничего плохого, — поддержала Якоря десятка. — Все верно говоришь.

И дикари уставились на предводителя. Мол, дай знак, уйбуй, а мы этого Копыто… На куски… Зубами… Но Гнилич ожидания горячих сородичей не оправдал:

— Не, бойцы, делаться под Мстителя мы не станем.

— Почему?

— Потому что…

Первоначально замысел ушлого подчиненного Чемодану понравился: Мститель, он такой, он страшный, на него все можно свалить, главное, записку правильную подобрать. Но поразмыслив как следует, особенно над болтливостью своих бойцов, уйбуй с печалью отказался от заманчивой идеи.

— Потому что, еще раз: между тем, как просекут, и тем, что мы наливать станем, нас реально повесить могут за расправу над «ханцлером», врубаетесь?

И все вновь посмотрели на очередь.

— Народ — это сила, — вздохнул Якорь.

— Ежели народ от кого денег ждет или виски халявного, то этого кого-то лучше пока не трогать, а то мало ли? А вот когда Копыто облажается, мы тут как тута окажемся и запросто поможем ханцлеру на тот свет быстрее попасть.

— А как облажается этот ханцлер?

— Да хоть как.

— Он может, — уверенно произнес Якорь. — Копыто тупой, это все знают.

— А если он тупой, чего его Кувалда ханцлером обозначил? — Боец Рычаг даже по местным меркам умом не отличался, вот и поинтересовался: — Слушай, Чемодан, а почему Кувалда тебя тоже ханцлером не сделал? Чем ты, в натуре, хужее?

— Это кто еще хужее?

— Вот и я говорю: почему?

— Потому что… — Чемодан сжал кулаки. — Потому что…

Ответ вертелся на языке, но ответ обидный, выдать который уйбуй не мог.

Вчера вечером он сумел-таки добраться до Кувалды предложил ему ввести должность второго осударственного ханцлера, чтобы Копыто не сильно зазнавался. В ответ оборзевший фюрер лишь посмеялся над притязаниями вчерашнего любимчика и посоветовал не лезть в большие дела. Осмелел одноглазый — вот почему не случилось назначения. И все униженные Шибзичи и осмелели — возвращение Копыто придало им сил. Казалось бы, один-единственный уйбуй, но весь клан завелся: «Копыто вернулся!», «Уйбуем станет!», «Ханцлером!» А главное, что звучало повсюду: «Теперь мы им покажем!» Кому «им», не произносилось, но уточнять особенно не требовалось: тем, кто борзел во время недолгого отсутствия главного фюрерского вешателя, разборки уже начались. Утром какие-то бойцы, судя по шепелявым голосам — Шибзичи, крепко избили ближайшего сподвижника Чемодана уйбуя Сосиску, поймали его на выходе из «Средства от перхоти», врезали и, пообещали в следующий раз оторвать ноги и приделать вместо них колеса от лимузина. А в довершение приклеили к голове уйбуя синее детское ведерко магической смесью, отчего Сосиска сделался особенно уныл, прятался в комнате и умолял ржущих бойцов сбегать за магическим растворителем. Когда же разъяренный Чемодан отправился к Кувалде за объяснениями, ему сообщили, что «великий фюрер занят государственными делами и принять самого своего любимого гнилического уйбуя никак не может».

Ситуация стремительно выходила из-под контроля.

— И волею своею я назнача… назначаю дружественного нашего уйбуя Копыто госу… государственным ханцлером…

— Что?! — взревел Чемодан.

— А чо? — Рычаг удивленно посмотрел на уйбуя. — Я енту читаю, прокламацию. Указ то есть.

Отпечатанные на принтере листочки, повествующие о высоком назначении Копыто, были рассыпаны по всему Форту и вызывали у Чемодана не меньшее бешенство, чем сам уйбуй и подлый фюрер, вместе взятые.

— Чтобы я больше… больше… дрянь эту у тебя не видел! И не слышал. — Гнилич вырвал у бойца листок и разорвал его. После чего топнул ногой и повернул к родной казарме. — За мной, придурки! Будем думать, что дальше делать, врубаетесь?

Клуб «Элегантность».

Москва, улица Малая Полянка,

9 июня, четверг, 20:09

Третья сигарета подряд. Длинная тонкая сигарета, одна из тех, которыми невозможно накуриться, забить голову никотином и дымом, чтобы плевать на все. Тощая, словно обезжиренная супермодель, сигарета. Раньше Даше хватало одной такой сигареты на пару-тройку часов, а сейчас она бросала окурок в урну, делала несколько шагов по тротуару, вздыхала и вновь вытаскивала из сумочки пачку.

«Правильно ли я поступаю? Должна ли я так поступать?»

Коля…

«Ты предал меня или нет? Как же узнать? Во что верить?»

Доказательств никаких нет, только подозрительные задержки «на работе» и проклятое SMS.

«Мне было хорошо…»

От кого пришло сообщение? От любовницы? Скорее всего.

«Как он мог так поступить со мной? Чего ему не хватало? Чем он был недоволен? Что я сделала не так?»

Дурные мысли терзали Дашу с утра. Чтобы она ни делала, с кем бы ни говорила, перед глазами постоянно вставала строчка на экране телефона: «Мне было хорошо…» И на душе становилось гадко, как в выгребной яме.