Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Если бы он мог хоть с кем-то поделиться своими тревогами, насколько бы ему стало легче! К несчастью, за время пути отношения в компании почти не изменились. Малахус Ки все так же угрюмо и молчаливо правил повозкой, с шумом катящей по трещинам древней дороги. Байяз лишь однажды разразился лекцией о том, какими качествами должен обладать великий лидер (сам он ими явно не обладал). Брат Длинноногий на день, на два уходил вперед разведывать дорогу, а вернувшись, долго разглагольствовал о своем непревзойденном мастерстве. Ферро хмуро смотрела на все и вся так, словно кругом враги, причем в основном мрачные взгляды перепадали Джезалю. Порой казалось, что ее рука не случайно прикасается к эфесу меча. Говорила Ферро мало, общалась обычно с Девятипалым: обсуждала вероятность засады, погони, высказывала свое мнение о том, как лучше замести следы.

Сам северянин был довольно загадочен. При первой встрече, когда он глупо таращился на ворота Агрионта, Джезаль смотрел на него свысока, как на животное. Но здесь, в диких, безлюдных краях условия изменились. Тут Джезаль не мог отойти подальше от неприятного человека, не мог избегать его общества, унижать в компании, оскорблять за спиной. Никто никуда не мог деться от навязанных спутников, и со временем Джезаль понял, что Девятипалый — обычный человек. Хотя, несомненно, тупой и страшно уродливый убийца. Последний крестьянин на полях Союза был умнее и культурнее северянина, однако приходилось признать, что из всей компании Девятипалого Джезаль ненавидел меньше, чем остальных. В этом северянине не было напыщенности Байяза, настороженности Ки, хвастливости брата Длинноногого и злобности Ферро. Нет ничего постыдного в том, чтобы расспросить фермера о выращивании пшеницы или кузнеца об изготовлении доспехов, даже если оба они грязны, безобразны и низкого происхождения. Так почему не поговорить с закаленным в боях убийцей о войнах и сражениях?

— Насколько я понимаю, ты водил людей в бой, — попытался завязать он беседу.

Северянин опустил на него тяжелый ленивый взгляд.

— И не раз.

— И дрался в поединках.

— Ага. — Он поскреб старые кривые шрамы на заросшей щетиной щеке. — Почему, думаешь, у меня такой вид? Не от того, что рука дрожала при бритье.

— Если бы у тебя так дрожали руки, ты бы, наверное, предпочел отпустить бороду.

Девятипалый рассмеялся.

— Пожалуй, — согласился он.

Джезаль уже почти привык к его виду. Краше северянин, конечно, не стал, но теперь скорее напоминал добродушную обезьяну, а не чокнутого головореза.

Дан Луфар на миг задумался: ему не хотелось выставить себя слабаком, но завоевать доверие такого простого человека могла лишь честность. Если на собак действовало — вероятно, и с северянами сработает…

— А вот я, — решившись, заговорил он, — в настоящем бою никогда не участвовал.

— Не может быть!

— Нет, правда. Мои друзья сейчас в Инглии. Дерутся с Бетодом и его дикарями. — Северянин скосил глаза в его сторону. — То есть… я имею в виду… дерутся с Бетодом. Я тоже собирался ехать с ними, но Байяз попросил меня отправиться в этот… рискованный поход.

— Они потеряли — мы приобрели.

Джезаль метнул на Девятипалого короткий взгляд. Если бы это сказал более утонченный человек, он заподозрил бы в словах сарказм.

— Войну развязал Бетод, — пояснил Джезаль, — совершенно подлым образом. Его никто не провоцировал.

— Даже не собираюсь спорить. У Бетода большой талант развязывать войны. Но его второй талант — их заканчивать — превосходит первый.

Джезаль рассмеялся и спросил:

— Неужели ты думаешь, он разгромит Союз?

— Он побеждал противников и с бо́льшим перевесом сил, но тебе, конечно, виднее. У меня ведь нет твоего опыта.

Джезаль засмеялся — и запнулся. В словах собеседника отчетливо сквозила ирония. Теперь Луфар задумался. Вот смотрит на него Девятипалый — а вдруг под этой грубой, израненной, битой маской только и крутится мысль: «Ну что за придурок»? Вдруг Байяз был прав? Может, действительно есть чему поучиться у северянина? Ладно, это можно выяснить…

— На что похоже сражение? — поинтересовался он.

— Сражения — как люди: все разные.

— В каком смысле?

— Вот представь: ночь, все спят — и вдруг шум, крики! Ты просыпаешься. Роняя штаны, вываливаешься из палатки в снег, а вокруг кипит бой, падают трупы. Темно хоть глаз выколи. Только луна и светит. Кто друг, кто враг — не разберешь. И оружия под рукой нет.

— Да уж, тут растеряешься, — заметил Джезаль.

— Еще как! — отозвался Девятипалый. — Или представь: ползешь ты в грязи между топчущихся ботинок. Надо куда-то выбираться, но куда — непонятно. В спине стрела, задница рассечена мечом. Визжишь от боли, как свинья, и ждешь, что тебя вот-вот пронзит копье, которого даже не увидишь.

— Какие мучения!

— Адские. Или представь: стоишь ты в кольце щитов. Площадка не шире десяти шагов в поперечнике. Те, кто держит щиты, орут во всю глотку. А в кольце ты и твой противник, самый крепкий, по слухам, ублюдок на всем Севере. Выживет из вас только один.

— Хм-м… — промычал Джезаль.

— Вот именно. Хотелось бы в таком поучаствовать?

— Нет.

Девятипалый улыбнулся.

— Я так и думал. Если честно, я бы тоже не хотел. На мою долю выпало немало сражений, стычек и драк. Большинство из них начинались с хаоса, хаосом и заканчивались. Сколько раз я думал, что вот-вот наложу в штаны от страха!

— Ты?!

Северянин хохотнул.

— Только дурак похваляется, что ничего не боится. Ничего не боятся мертвые. И, может быть, те, кто спешит к ним присоединиться. Страх учит осторожности. Учит уважать врага. И не хвататься в гневе за острые предметы. Поверь, в определенных ситуациях страх — полезная штука. Он поможет тебе выжить — это самое большее, на что можно уповать в битве. Любой нормальный человек боится. Главное — уметь извлекать из страха пользу.

— Значит, ты советуешь бояться?

— Посоветовал бы я лишь одно: найти хорошую женщину и держаться подальше от этого кровавого дела. Жаль, двадцать лет назад мне никто такого не посоветовал. — Он искоса взглянул на Джезаля. — Но если ты, скажем, очутился посреди огромной равнины в непонятной глуши и деваться некуда, на случай драки я бы посоветовал следовать трем правилам. Во-первых, прикидывайся трусом, слабаком и конченым болваном. Как говорится, молчание — лучший доспех воина. Гневным взглядом и гневным словом еще не удавалось выиграть ни одно сражение, а вот проигрывать случалось.

— Прикидываться болваном? Понимаю…

Всю жизнь Джезаль лез из кожи вон, чтобы казаться самым умным, сильным и благородным. А оказывается, можно притворяться, что ты проще, чем на самом деле. Интересная мысль!