Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

— Я набрала вам лишь двенадцать тысяч, — сказала магистр Эйдер.

«Да уж, капля в море», — усмехнулся Глокта.

— Обстановка в гильдии нервная, — докладывала Эйдер, — дела идут не слишком хорошо. Большая часть наших активов вложена в разные предприятия. Наличных у меня мало.

«Готов спорить, у вас имеется куда больше двенадцати тысяч, но какая разница? Полмиллиона в укромном уголке вы тоже вряд ли прячете. Наверное, во всем городе такой суммы не наберется», — подумал Глокта и произнес доверительным тоном:

— У меня зародилось подозрение, что купцам я не по душе.

Она фыркнула.

— Вы вышвырнули их из храма. Вооружили туземцев. А затем потребовали денег. Скажем так, вы не любимец торгового люда.

— Скажем так, они жаждут моей крови?

«Целого моря крови… Ничего удивительного».

— Возможно. Но, по крайней мере, на данный момент мне удалось их убедить, что вы городу полезны. — Карлота дан Эйдер пристально на него взглянула. — Вы ведь полезны?

— Если ваша главная задача — выстоять против гурков. — «Это ведь наша главная задача?» — мысленно спросил себя наставник. — Хотя еще денег не помешало бы.

— Деньги никогда не мешают — в том-то и беда: купцы предпочитают зарабатывать, а не тратить, даже если это в их же интересах.

Тяжело вздохнув, магистр постучала пальцами по столу. Ее взгляд медленно опустился на руку. С минуту она как будто что-то обдумывала, а затем начала снимать кольца. Стянув последнее кольцо, она бросила горстку украшений в сундучок с монетами.

Глокта нахмурился.

— Широкий жест, магистр, но я бы не посмел…

— Я настаиваю. — Карлота дан Эйдер расстегнула тяжелое ожерелье и тоже отправила его в сундучок. — Куплю еще, когда вы спасете город. Какой прок от драгоценностей, если гурки сдерут их с моего трупа? — Следом на ожерелье со звоном упали массивные браслеты из желтого золота, усеянные зелеными камнями. — Берите, пока я не передумала. Заблудившийся в пустыне берет воду…

— …У любого, кто ее предложит. Кадия говорил мне то же самое.

— Кадия — умный человек.

— Умный. Благодарю вас за щедрость, магистр.

Глокта захлопнул крышку сундучка.

— Жаль, что я не могу сделать большего. — Магистр Эйдер поднялась с кресла и, тихо шелестя по ковру сандалиями, направилась к двери. — Я скоро с вами еще поговорю.

— Этот человек твердит, что ему срочно нужно с вами поговорить.

— Как его зовут Шикель?

— Мофис. Он банкир.

«Еще один кредитор явился требовать денег. Рано или поздно придется их всем скопом просто арестовать. Конечно, мое маленькое транжирство на этом завершится, но дело того стоит — хотя бы ради удовольствия лицезреть их перекошенные рожи».

Глокта обреченно пожал плечами.

— Пусть войдет.

На пороге показался высокий мужчина лет пятидесяти. Излишняя худощавость, ввалившиеся щеки и запавшие глаза придавали ему болезненный вид; его движения отличала четкая выверенность, а взгляд — невозмутимая холодность.

«Он как будто оценивает в марках все, что попадает в поле зрения. В том числе и меня».

— Меня зовут Мофис.

— Да-да, мне сказали. К сожалению, в настоящее время наличных денег нет…

«…Если не считать двенадцать монет Секутора».

— …Сколько бы город ни задолжал вашему банку, придется подождать. Уверяю, деньги вот-вот придут…

«…Как только пересохнет море, треснет небесный купол, а землю заселят демоны».

Мофис изобразил улыбку — если можно так назвать легкий, выверенный, безрадостный изгиб губ.

— Наставник Глокта, вы меня не поняли. Я пришел не за долгом. Вот уже семь лет я имею честь представлять банкирский дом «Валинт и Балк» в Дагоске.

После короткой паузы Глокта как можно небрежнее спросил:

— «Валинт и Балк», говорите? Вы, если не ошибаюсь, финансировали гильдию торговцев шелком.

— Мы вели с ними кое-какие дела, пока от них, как ни прискорбно, не отвернулась удача.

«Кое-какие дела! Да они принадлежали вам с потрохами!»

— Впрочем, — продолжал банкир, — у нас заключены договоры со многими гильдиями, компаниями, с другими банками, с частными лицами всякого звания, знатными и простыми. Сегодня я заключаю договор с вами.

— Какого рода?

Мофис щелкнул пальцами в сторону двери. Створка распахнулась, и два здоровяка-туземца, пыхтя и обливаясь потом, с трудом втащили в комнату огромный сундук из полированного черного дерева с обивкой из сверкающих стальных полос. Осторожно опустив груз на великолепный ковер, носильщики отерли со лба пот и удалились туда, откуда пришли. Глокта хмуро посмотрел им вслед: что происходит? Мофис достал из кармана ключ, открыл массивный замок, поднял крышку и аккуратно — на выверенный шаг — отодвинулся в сторону, чтобы Глокта увидел содержимое.

— Сто пятьдесят тысяч марок серебром.

Глокта растерянно моргнул. И правда: в тускнеющем свете вечернего солнца мерцали и сияли плоские серебряные кругляшки достоинством в пять марок. Не звенящий ворох монет, не какая-то варварская россыпь, а ровные, опрятные столбики, зажатые деревянными штырьками. Ровные и опрятные, как сам Мофис.

Носильщики тем временем заволокли в комнату второй сундук, размером чуть меньше, поставили его на пол и размашистым шагом вышли вон, даже не взглянув на сверкающее у них под носом сокровище.

Мофис тем же ключом открыл второй замок, поднял крышку и снова отступил в сторону.

— Триста пятьдесят тысяч марок золотом.

Глокта понимал, что сидит с открытым ртом, но закрыть его был не в силах. Яркий, чистый, золотой, сияющий желтый цвет… От этого богатства, словно от костра, веяло теплом. Оно тянуло к себе, влекло, манило… Ноги Глокты, сами собой, неуверенно шагнули к сундуку — он даже не успел осознать, что делает. Крупные золотистые кружочки достоинством в пятьдесят марок, выложенные, как и в первом сундуке, опрятными, ровными столбиками. Большинство людей в глаза таких монет не видели. А в таком количестве — почти никто, единицы.

Мофис достал из-под куртки плоский кожаный футляр и начал аккуратно разворачивать его на столе. Раз, другой, третий.

— Полмиллиона марок в драгоценных ограненных камнях.

На распластанной посреди коричневого стола мягкой черной коже в теплом сиянии солнца и в самом деле переливались всеми цветами радуги они — драгоценные камни. Две большие пригоршни мерцающей гальки. Онемевший от изумления Глокта таращился на разноцветную россыпь. «На фоне этих камней украшения магистра Эйдер — сущий пустяк!» — пришло ему в голову.