Эдуард Веркин - Место Снов

– Кстати, Корова, о мечах. Вот тут мастеру Батисте нужен один девайс [26], – Лара подмигнула Зимину. – Особого свойства.

Коровин просиял и сложил ручки на голом животе.

– Все что смогу, все что могу, – заюлил он. – Чего изволите. Любую зюзюку, любую, с любыми примочками. Эксклюзив до последнего зуба. А пока давайте-ка перекусим, закинем в топку килокалов. Вы не против?

– Не против, Коровин, – согласилась Лара. – Удиви меня, Коровин! Удиви, и я, может быть, не испепелю твою вонючую просеку…

Коровин еще раз поклонился, схватил топор с длинной ручкой и принялся с хаканьем рубить дрова.

– Он, вообще-то, хорошо материализует, – шепнула Зимину Лара. – Сделает тебе бластер, наверное…

– А мне пусть сделает… – начал было, но Ляжку не стал никто слушать.

Они присели за стол. Делать было нечего, и Зимин решил закурить. Надевая утром броню, он обнаружил в ней тайный карман, а в нем кисет табаку, трубку и огниво. Видимо, это добро принадлежало предыдущему владельцу брони. Правда, Зимин никогда не видел, чтобы Перец курил. Зимину было грустно, он набил трубку и чирканул кресалом.

С этого момента Зимин начал курить и курить, ему неожиданно понравилось. Ляжка курил и раньше. Трубки у него не было, но он быстренько вырезал ее себе из еловой коры. Они забили трубки и стали курить. Эльф посматривал на них с явной завистью и еще ожесточеннее набрасывался на дрова.

Зимин подумал, что ему очень нравится наблюдать за тем, как кто-то с усердием работает. Зимин подумал, что быть рыцарем по большому счету даже приятно.

– Дрова рубить – не кобылу столбить, – заметил Ляжка. – Укрепляет плечевой сустав…

Эльф закончил с дровами, принес из дома котелок, чайник и сковородку.

– Может, помочь с костром? – предложила Лара и кивнула в сторону Лехи.

– Нет уж, не надо, твой фойербарт мне всю поляну сожжет. Я уж лучше так, по старинке.

И Коровин развел огонь с помощью кресала и набора из сушеных мухоморов.

– Вассер гибт мир нихт [27], – эльф посмотрел на Ляжку.

– У меня палец болит, – сказал Ляжка. – Подагра, что в переводе с латыни значит «капкан для ног». Мой папаша страдал ею и передал мне по наследству…

– У тебя же нет папаши, – сказал Зимин. – У тебя же одна мать вроде как…

– Это не значит, что его нет вовсе. Он у меня этот… летчик-испытатель. Ракеты испытывает…

И Ляжка издевательски расхохотался.

– Объясняю по-русски, – промычал Коровин. – Вода мне нужна, вода…

– Давай я схожу, – сказал Зимин. – Мне все равно надо размяться. А то все чресла напрочь отсидел…

– И я схожу тоже, – вызвался Ляжка. – Тоже разомну. Спинной мозг.

– Как благороден твой спутник, Лара, – сказал эльф. – И его оруженосец тоже благороден. Вон по той тропочке, пожалуйста. Тут недалеко совсем. Бах, баух, нахтигал [28]. Вот ведра.

Эльф выставил две пятилитровые пластиковые бутылки.

Тропинка начиналась за избушкой. На всякий случай Зимин прихватил меч – вдруг в лесу какая-нибудь тварь агрессивная водится. Да и просто приятно было ходить с мечом. По-мужски.

Но никакой фауны Зимину не встретилось, один дятел, да и тот какой-то дикий, ничего не сказал, только долбал и долбал. Зимин кинул в него шишкой, чтобы не тикал. Ляжка шагал по тропинке первым, размахивал бутылками и размышлял вслух:

– Лажовое тут все, Зима, не так устроено. Я бы тут все наладил конкретно. Что вот этот синемордый бездельничает? Пусть бы работал. Производил бы что-нибудь полезное. А еще лучше устроить так, чтобы из этого мира можно было бы легко попасть в другой, в наш. Тогда вообще было бы круто. Тут заказал, у эльфа, к примеру, килограмм золота, а там его продал. Прикупил бы пушек и сюда, а здесь уже ребят понабрать…

Тропинка пошла вниз, и открылся Зимину ручей. Ручей, как водилось в Стране Мечты, был свеж и прозрачен, в нем извивалась загадочная трава, а на дне сидели раки. Возле ручья выделялась прибитая к дереву табличка.

Эльфы – круто, гоблины —

хунде шайзе, не пей, баклан,

рога свернутся

– Какая тонкая философия, – сказал Ляжка. – Хунде шайзе – это что?

– Чуваки безбашенные, – перевел Зимин.

– Ясно, – кивнул Ляжка. – Так я почему-то и думал.

Он огляделся, нашел уголек и приписал:

Ненавижу всех уродов.

Особенно зайцев

– Воды набери, – велел Зимин.

Ляжка набрал воды в банки.

– Теперь вали, я хочу побыть один, – уже совсем привычно приказал рыцарь Зима. – Подумать. Погрезить, так сказать.

Ляжка поковылял к избушке Коровина.

Зимин снова посмотрел на табличку. Вспомнил, что точно такая же надпись красовалась на их районной водокачке, только вместо эльфов были «деповские», а вместо гоблинов «баторцы». Зимин подумал о превратностях судьбы, о том, что мир упорно повторяем, о том, что если подумать, то вокруг каждой водокачки, оказывается, живет полно эльфов, но о них никто не знает. А в районе ремзавода можно встретить множество рыцарей. А в Шанхае, где жизнь тяжела и безрадостна, читают свои руны колдоперы и варят свои липкие отвары ведьмы. Плотник районного ЖЭКа выращивает из выеденного яйца черта, бывший шофер-дальнобойщик клеит из бумаги искусственные крылья. Слепой ветеран последней войны учится стрелять из лука.

Зимин смотрел на воду, на оранжевый лес (за ручьем тоже был лес, только оранжевого цвета) и думал. Зимин думал про то, что раньше, в той жизни, он совершенно не чувствовал мир. Был мир, был Зимин. Ничего между ними не было. Жизнь катилась, а Зимин этого совершенно не замечал. То, что существовало за границами комнаты, для Зимина просто не существовало. Например, ручей.

Рядом с бабушкиным домом тоже был ручей. Узкий, можно перешагнуть, но очень глубокий. Однажды Зимин прыгнул через него, но провалился. До дна не достал. Ручей тек за бабушкиным домом целую кучу лет, может быть, целую тысячу, а Зимин никогда не думал, что это за ручей. И зачем тут ручей, и почему ручей такой глубокий. И вообще, раньше Зимин редко думал.

А теперь Зимин вдруг понял, что в последнее время он думает гораздо чаще. И думает не о системе жидкостного охлаждения винчестеров поколения Х, а о ручье. И об оранжевом лесе. О том, что он очень не хочет, чтобы все это кончилось…

Со стороны эльфийской полянки послышался свист.

Зимин попрощался с ручьем и вернулся к жилищу эльфа Коровина.

Эльф чистил картошку и ругал футболистов «Спартака», которые даже за бабки не хотят играть нормально, Лара сидела и смотрела на огонь, шевелила в нем палочкой. Дракон Леха лежал на земле и мимикрировал под окружающий мусор, Игги жевал свежую картофельную ботву и был счастлив.