Пропавшая невеста 2 (СИ) - Полина Верховцева
Вышло плохо.
Сеп-Хатти больше не нападал, но и помогать отказывался. Не признал как равного и не откликнулся так явно, как это было у песочного кхассера.
— Ну хотя бы не пытается нас разорвать, — с сомнением произнес Брейр.
— Наверное, потому что нет пары. Он не признает до конца.
Мойра, стоявшая чуть позади, отчаянно покраснела.
В этот момент Доминике даже стало жалко ее, и чтобы не сказать лишнего она поспешно отвернулась. Почему-то было стыдно смотреть ей в глаза, хотя ничего плохого и не делала. Было неудобно из-за того, что у кого-то не получилось то, что есть у нее.
— Все равно хорошо, — кивнул Хасс, — если попадутся на пути твои Сеп-Хатти, ты сможешь их удержать и защитить группу.
Лай таким раскладом был недоволен, но что поделаешь? Силы либо есть, либо их нет, от простых желаний ничего не зависит.
Сам Брейр уже тоже не ощущал прежнего восторга и уверенности. Вдруг у него тоже не получится?
— Отпусти его, — распорядился старший кхассер, — не трать силы. Они еще пригодятся.
Они начали продвигаться дальше. Еще дважды им попадались те Сеп-Хатти, которые подчинялись львам. Хасс ловил их и отпускал. Лай тоже поймал еще один свой ураган и с тем же результатом — не слушался, но и не нападал.
И только Брейру все никак не подворачивался тот, в котором он мог бы почувствовать родственную душу.
— Куда они запропастились все? — ворчал себе под нос, когда очередной буран оказывался чужим.
— Шляются где-то. Такие же дурные, как и ты, — хмыкнул Хасс, проезжая мимо него.
Брейр угрюмо насупился, но сказать что-то против гривастого не посмел.
* * *
Это случилось ночью. Пятнистый кхассер проснулся от того, что давило в груди и, тревога гибкой змеей просачивалась все глубже под ребра. Он приподнялся на локте и окинул пещеру пристальным взглядом.
Все спали. Только у входа сидел один из воинов — высокий кудрявый Орен — и коршуном наблюдал за тем, что творилось снаружи.
Сон больше не шел, поэтому Брейр выбрался из мешка, проверил Доминику, спавшую у стены вместе с остальными девушками. Во сне она хмурилась и упрямо поджимала губы, будто собралась с кем-то спорить. Почему-то кхассеру казалось, что она видела его и спорить собиралась именно с ним. Как всегда упрямая, своенравная, но от этого не менее любимая.
Легко коснувшись теплой щеки, он усмехнулся, накинул на голову капюшон и подошел к стражнику.
— Иди. Я сменю тебя.
Тот не стал задавать лишних вопросов. Слово кхассера закон, если сказал иди, значит надо идти и не спрашивать.
Сам Брейр опустился на камень, притянул к себе одну ногу и облокотившись на нее, привалился к стене.
Ночи в горах красивые.
В те редкие моменты, когда уходят снежные облака и небо становится чистым, можно увидеть звезды. Не такие как в родном Вейсморе и во всем остальном Андракисе. Чужие, но от того не менее привлекательные.
Ему даже казалось, что в их россыпи прячутся образы. Вон там — грозовая туча, здесь — крылья кхассера, а над самой головой — будто написано имя Доминика.
Глупости. Он обернулся, взглядом снова находя ее мешок среди остальных. Спала… Он слышал ровное глубокое дыхание и испытывал непривычную нежность и дикое желание защитить.
Это было сильнее его. Все время, пока они были в Драконьих скалах, он держал ее в поле зрения, готовый в любой момент броситься на выручку. Слез и стонов не ждал, но был приятно удивлен тому, как стойко она переносит непростое путешествие. Видно, что тяжело, что порой справляется из последних сил, но никаких жалоб. Молодец она. Сильная. И рядом с ней он сам становился сильнее.
Когда взгляд снова вернулся к звездам, Брейр заметил марево, разгорающееся на соседней вершине. Очередной Сеп-Хатти почувствовал присутствие чужаков и устремился к ним, желая смять и уничтожить. Следом за ним с вершины сорвалась лавина, наполняя горы грохотом, ревом и лютым эхом.
Люди в пещере начали просыпаться.
— Опять? — кто-то вздохнул.
— Опять…
Лавина стекла в ущелье, не зацепив их даже краем, а вот сам ураган шел напрямую, не замечая на своем пути преград. По мере его приближения становилось все тревожнее. Будто сердце ждало чего-то. Томилось.
Брейр поднялся с камня и подошел к границе, по которой проходила его защита. Перед этой ночью он накладывал ее сам. Она гудела и вибрировала, еще сильнее раскачивая и без того встревоженные интинкты.
Его Сеп-Хатти…
Понимание этого захлестнуло жгучей волной.
— Куда? — голос Хасс, полоснул по нервам, вызывая жгучее раздражение.
— Надо пробовать.
Не до конца уверенный в своих силах он вышел наружу и обернулся. Расправив тяжелые крылья, наблюдал за приближение урагана, за тем, как вокруг него разлетаются камни и снежные пласты, сорванные с уступов.
— Стой, — приказал мысленно.
Не получилось. Сеп-Хатти стремительно приближался. Рев стоял такой, что закладывало уши, но Брейр не отступил и, припав на передние лапы, ждал столкновения.
В этот момент в пещере проснулась Ника. Сонно потирая глаза, она села, потянулась и в полнейшем недоумении осмотрелась по сторонам, пытаясь понять, почему остальные вскочили и так напряженно наблюдают за тем, что происходило за пределами пещеры.
О том, что снова пожаловал хозяин гор она уже догадалась по лютым завываниям и грохоту, но почему ее попутчики так всполошились… И где Брейр?
Возле самого выхода из пещеры стоял широкоплечий Хасс, рядом с ним Лай, а вот третьего кхассера не было. Не чувствуя под собой ног, Доминика поднялась и начала протискиваться между воинов.
— Пропустите, пожалуйста. Мне надо. Пожалуйста. Прости. Извините.
Никто не обращал внимания на хрупкую целительницу, продирающуюся вперед. Все взгляды были прикованы к тому, что творилось на площадке перед пещерой.
Сеп-Хатти навис над пятнистым кхассером и ярился, рассыпаясь сотнями молний. Вокруг него искрился воздух, а где-то на самой вершине плескалось зеленоватое марево.
— Брейр, — выдохнула Ника и, не понимая, что творит, бросилась вперед, но тут же на ее капюшоне сжалась ладонь старшего кхассера.
— Стоять!
— Он же там один!
— Он и должен там быть один. Это его Сеп-Хатти. Остальных просто разорвет.
— Но…
— Он должен справиться сам, — твердо повторил Хасс, но его янтарь был совсем не таким спокойным, как казалось на первый взгляд, — жди!
На борьбу не было сил, поэтому Ника обмякла в его руках и только смотрела широко распахнутыми
