Стратегия одиночки. Книга пятая (СИ) - Александр Зайцев
О какой технике он ведёт речь? Но стоило этому вопросу всплыть у меня в голове, как тут же понял, что то, как Гордыня издевался над болотным гигантом, нарезая того буквально на серпантин, со стороны вполне могло выглядеть, как применение какой-то необычной техники. Да и нужна ли мне подобная известность? С одной стороны, из этого можно будет извлечь много плюсов, но с другой — приобрести множество проблем. Так ничего и не решив, дёрнув плечом, я проигнорировал вопросы барда и шагнул в сторону повозок, оставляя певца стоять с открытым ртом.
— Эй! — Привлёк я всеобщее внимание. — Срочная помощь кому-то нужна?
— Нет, господин, — за всех ответил самый старший из крестьян и, поднявшись на ноги, склонился в глубочайшем, до земли, поклоне. Его примеру последовали все остальные крестьяне, даже те, кто страдал от ран. — Вы и так спасли нас от болотных тварей, и мы не можем просить вас о чём-то большем. Примите нашу благодарность, и мы можем…
— Мне от вас ничего не надо! — Не даю ему договорить, меня не интересуют те крохи, которыми они могут меня отблагодарить. — Точнее, почти ничего, — уточняю я и, поставив копьё вертикально, продолжаю. — У меня будет ко всем вам только одна просьба… — Эти слова явно насторожили выживших, но я не стал тянуть резину, — Не говорите никому, как был побеждён Хозяин болот. Я не должен был применять это оружие, так как им не владею. Я только посланник, который его несёт истинному Владетелю. — Конечно, я мог придумать куда более изощрённую ложь, но сейчас моя голова занята другим, вот и говорю полуправду. — Если вы действительно благодарны мне за своё спасение, то лучшая награда — это ваше молчание. Потому как если станет известно, что я применил этот меч, меня ждут большие неприятности.
Мои слова встречены неловким молчанием, так как подобной просьбы от меня явно никто не ждал. Пальцы барда соскользнули вниз, из-за чего лютня издала жалостливый перелив.
— Господин Рэйвен! — Округлив глаза, Миред Лиг в один прыжок оказался передо мной и театрально заломил руки. — Это что получается, я не могу теперь написать песню о вашем подвиге?!!
Сделав шаг вперёд, я навис над бардом, смотря тому прямо в глаза, и заговорил:
— Почему не можешь? Кто тебе запрещает? Ты свободный человек, и прислушиваться к чужой просьбе или наплевать на неё — это только твой выбор. — Качнувшись на пятках, я обвёл взглядом всех остальных. — Конечно, я мог бы вас всех сейчас убить, чтобы скрыть применение меча…
Во время моей нарочитой паузы над тропой повисла гробовая тишина. Видимо, каждый из выживших явственно представил мои слова во всех красках. И каждый понял, что остановить меня им не под силу, даже всей толпой, если бы я и правда захотел всех тут убить.
— Но! — На моем лице появляется открытая улыбка. — Зачем тогда я вас спасал? Поэтому, вы вольны делать, что вам угодно. Хотите — прислушайтесь к моей просьбе… Хотите — плюньте на неё и растрезвоньте о том, что видели, на каждом углу. Только… Только, когда будете рассказывать свои истории, помните, что каждое ваше слово может нанести вред тому, кто вас спас. — Мой взгляд потяжелел. — Я не жрец Антареса и не проповедник, но я верю, что в каждом человеке есть Свет.
Услышь меня сейчас земляне, они бы точно поморщились от текущего из моих уст пафоса, но местные стояли и слушали, открыв рты. Даже бард и тот словно забыл, как дышать.
— Но также я верю, что каждый человек волен в своём выборе. Так что поступайте, как пожелаете. Вы слышали мою просьбу, но только вам решать, принять её или нет. — Мой взгляд снова сфокусировался на барде. — Если ты, Миред Лиг, посчитаешь, что рвущаяся из твоей души песнь требует быть услышанной, то можешь её сочинить. Но… — Мой палец упирается в грудь певца. — Когда будешь её петь, помни, что каждая строфа твоей песни наносит вред тому, кто тебя спас.
Договорив, я развернулся на месте, закинул рюкзак за спину, поднял сумки и свёрток с Безмерной Гордыней, после чего обернулся и завершил свою речь:
— Прощайте, а меня ждёт дорога Сундбада.
В полном молчании я пошёл по тропе, и только, проходя мимо охотника, кинул ему свёрток с гостинцами:
— Привет тебе от тётушки.
— Господин Рэйвен!.. — Закричал вслед бард, видимо, собираясь навязаться мне во временные попутчики.
Но так как мне подобный спутник был не нужен, я на предельном для своих возможностей ускорении стартовал с места.
Не то чтобы меня реально волновало, что о произошедшем на лесной тропе кому-то расскажут крестьяне. Это только в цифровую эру или в больших городах слухи распространяются подобно пожару. В этих же довольно пасторальных местах обычная сказка может дойти до соседних деревень в большинстве случаев не раньше, чем через месяц. Да и то, когда дойдёт до чужих ушей, большинство историй обрастёт настолько неправдоподобными деталями и преувеличениями, как это обычно бывает, что поверят в них разве что малые дети.
Но вот бард — совсем другое дело. Он, судя по всему, путешествует по Айну, возможно, ищет вдохновение или сюжеты для своих песен. Если этот певец талантлив и способен сочинить прилипчивую мелодию и наложить на неё стихи, посвящённые прошедшему сражению, то услышать её могут очень много людей. С одной стороны, большой проблемы в этом нет, но звёзды могут сойтись так, что всё же определённые неприятности мне это доставить может.
Безмерная Гордыня относится к потерянным артефактам, о которых большинство людей не то что не помнят, но даже и никогда не знали. Но уверен, в Цехе Артефакторов хранится подробное описание этого меча. А зная, насколько этот Цех повёрнут на том, чтобы прибирать в свои загребущие руки всё уникальное, это может обернуться определёнными проблемами. Всё же я не Владею Гордыней, а следовательно, этот меч у меня можно отобрать.
Скорее всего, я «дую на воду», и даже если Миред Лиг сочинит песню о сражении против Хозяина Болот, это никак мне не повредит. Даже повысит репутацию, если песня станет популярной и разойдётся по всему Айну. Что же касается Цеха Артефакторов, то с ними почти всегда можно договориться полюбовно. Не думаю, что моя речь заставит людей держать рот на замке. Да, на какое-то время воззвание к совести сработает… До первой пьянки или иного возлияния. Моя вера в людей всё же не так велика, чтобы надеяться на иной исход.
