Малиновка поёт лишь о любви... (СИ) - Лакомка Ната

- Это ветер, - произнесла Дьюлла дрожащим голосом.

- Хорошо, если так, - ответил Рик, но страсть уже схлынула, и он поднялся на ноги и помог подняться Дьюлле. Теперь стало холодно и стыдно. Он не мог смотреть в глаза кузине. Позорное поражение своим собственным страстям. Предостерегал от других мужчин, а сам набросился на нее, как дикий зверь. – Мы неосторожны, - сказал он, отряхивая платье Дьюллы. - Нам надо держаться подальше друг от друга. Будь стойкой, пожалуйста. Потому что я уже не могу тебе противиться…

- А надо ли? – спросила она грустно.

- Помни уговор, - сказал он и стал вдвойне омерзителен сам себе - лицемер, который поучает и грешит.

- Ты связал меня этим уговором, как веревками с терновыми шипами, - пожаловалась Дьюлла, застегивая брошь на рубашке, подбирая волосы и повязывая ленты шапочки. - Видеть тебя и не иметь возможности поговорить с тобой, прикоснуться к тебе, поцеловать – это мучение.

- Я чувствую то же самое, - сказал Рик, поправляя ворот ее куртки, чтобы не были заметны красные следы от его поцелуев на белой девичьей шее. - Но давай подождем. Ты еще очень юна и неопытна, я не имею права губить тебе жизнь.

- Ты мог бы сделать меня счастливейшей на свете, - надула она губы в детской гримаске. - Но вместо этого предпочитаешь, чтобы мое сердце кровоточило. Коварный, так я люблю тебя еще больше.

Рик не выдержал и рассмеялся.

- Еще и смеешься надо мной, - произнесла Дьюлла удрученно.

- Не над тобой, - поспешил он ее успокоить. – Просто никогда меня не называли мастером по завоеванию женских сердец.

- Знаешь ли ты сам себя? – спросила она с таким важным и многозначительным видом, что впору было рассмеяться еще раз.

- Ты прекрасна, даже когда поучаешь, - сказал он. – А теперь постой здесь пару минут, мне надо отбежать на несколько шагов. Обещай, что не двинешься с места?

- Обещаю, - что же мне еще делать, дернула она плечом. – Но мог бы и не убегать, как будто я не знаю, что с тобой произошло…

Рик предпочел не отвечать на это и поспешно скрылся в зарослях, доставая из рукава платок и расстегивая поясной ремень. Рядом с этой девчонкой он и сам превращался в юнца, который кончает от одного лишь прикосновения.

Он привел себя в порядок быстро и воровато, мучаясь угрызениями совести. Разве Дьюлле надо знать эту сторону жизни? И чем он лучше развратников, за которыми она наблюдала, когда жила в лачуге?

Дьюлла разгадала его сомнения сразу же, как только он вернулся.

- Только не стыдись! – сказала она почти гневно, останавливая его и заставляя посмотреть в глаза. – Это было волшебно! Это прекрасно! Я рада, что могу доставить тебе удовольствие, и не вижу в этом ничего постыдного. Когда любишь, стыда нет. Любовь очищает все.

Рик не успел ей ответить, потому что где-то в чаще протрубил рог, оповещая, что охота закончена, и охотников ждут в замке.

Они вернулись не самые первые, и не последние, и никто не обратил на них внимания. Фрейлины принцессы отправились сопровождать свою госпожу до ванной комнаты, а потом им позволено было и самим переодеться.

До поздней ночи звучали песни менестрелей, придворные угощались жареной дичью, а король пребывал в прекрасном расположении духа – весело шутил с дочерью и ел за троих.

К концу праздника Дьюлла едва стояла на ногах, но когда Рик шепнул, что будет ждать ее в портике, усталость сняло, как рукой. Она едва дождалась, пока принцесса отбудет к себе в спальню, а потом разрешит фрейлинам удалиться. Леди Ровене хотелось поболтать, но Дьюлла сослалась на головную боль и улизнула проворно, как мышка. Леди Кандида уже дремала, и девушке даже не пришлось выдумывать причину своему отсутствию.

Рик встретил ее в темноте, и Дьюлла сразу оказалась в его объятиях.

- А кто же говорил – «договор», «прояви стойкость», и все такое? – зашептала она, когда он принялся целовать ее, но сама не сделала ни единой попытки освободиться, разрешая ему и поцелуи, и смелые ласки, когда он нырнул рукой в вырез ее платья.

- Сам не знаю, что творю, - он отстранился, тяжело дыша. – Я уже не могу без тебя. Только видел – и снова тянет.

- Тогда к чему нам расставаться?

Рик хмыкнул и потер лицо ладонями:

- Бог мой, Дьюлла, ты хочешь, чтобы я совсем потерял голову?

- Беда с вами, с умными мужчинами, - ответила она, шутливо капризничая. – Честное слово, иногда думаешь, что голова у вас – что-то совершенно лишнее. Лучше бы ты и правда потерял ее.

Рик промолчал, и Дьюлла извинилась, сообразив, что сболтнула лишнее. Его брат, Вальдетюр, остался без головы после последнего сражения.

- Прости, Рик, - сказала она покаянно. – Совсем забыла про войну… Я такая глупая…

- Ты не глупая, - он гладил ее руку, ласкал тонкие пальцы, ладонь, запястье. – Но будь поосторожнее с королем… Ты наивна, невинна и очень… желанна. Я понимаю его величество. Слишком хорошо понимаю. Я чуть с ума не сошел, когда не увидел тебя среди фрейлин принцессы, а потом – когда увидел, как король обнимает тебя.

- Не волнуйся, - сказала она серьезно. – Я никогда не дам повода, чтобы ты погиб на глупой дуэли, и никогда не дам королю повода думать о чем-то предосудительном. Я же не дурочка.

- Никогда тебя такой не считал, - Рик встал перед ней на колени, обняв за талию. – Ты – совершенство. В тебе все прекрасно – и тело, и ум, и душа. Но при всех своих достоинствах, ты не властна над мужскими желаниями. Небеса создали тебя, чтобы внушать любовь, чтобы сводить с ума, и с этим ты ничего не поделаешь. Твоя красота – она как водопад, как лавина, как землетрясение. Ей невозможно противиться…

Дьюлла слушала, играя прядями его волос. Сейчас все в ее душе пело от нежности – вот он, настоящий Рик. Ее Рик. И он принадлежит только ей, никому больше. Но все же, последние слова ее задели.

- Ты тоже любишь меня лишь за красоту? – спросила она.

- Нет, - Рик посмотрел ей в лицо и заговорил страстно, блестя глазами, но сжимая ее руки целомудренно-нежно. – Да, ты прекрасна, как фея, и я ничего так не хочу, как сделать тебя своей, но еще ты – моя малиновка, моя певчая пташка. Ты согрела своими песнями мое сердце. Ты – мое творение, я огранил твои таланты, создал этот бриллиант – как я могу не любить то, что создал сам?

- Тогда не позволяй своему созданию достаться другому, - прошептала Дьюлла, тронутая до глубины сердца. - Возьми меня сейчас. Уедем в Свон, бросим все…

- Нет, это невозможно, – Рик прижался лбом к ее шее, вдыхая аромат девичьего тела – такой упоительный, сладкий, в сто раз слаще запаха любых роз.

- Если ты не хочешь… - начала Дьюлла так трагично, что он не выдержал и рассмеялся.

Она вспыхнула и закусила губу, готовясь расплакаться.

Рик привлек ее к себе, укачивая и целуя в висок.

- Ты знаешь, что я хочу этого больше всего на свете, - шептал он ей на ухо. – Но я дал тебе слово, если помнишь. Там, в замке Свон. И нарушить его было бы низко. Разве я могу поступить так со своей пташкой? Со своей малиновкой?

- Леди Дьюлла! – раздался истошный вопль леди Кандиды. – Где вы? Леди Дьюлла!

Рик отшатнулся от кузины и немедленно встал у стены, на расстоянии, чтобы соблюсти приличия.

- Боже, - простонала Дьюлла, поднимаясь со скамейки, - я ненавижу эту женщину!

Она вышла к наставнице с лицом, не предвещавшим ничего хорошего, но леди Кандида не дала Дьюлле и рта раскрыть.

- Немедленно бегите в левое крыло, - велела она, - принцесса забыла там шелковые ленты! Принесите их немедленно!

- Сейчас? – изумилась Дьюлла. – В полночь? Ее высочество решила рукодельничать в такое время?

- Вы еще рассуждать будете?! – леди Кандида схватилась за сердце. - Слуга ищет вас уже четверть часа!

- Хорошо, хорошо, иду, - проворчала Дьюлла, набрасывая плащ. – Не надо кричать из-за этого на весь замок.

Маленький паж ждал ее, испуганно хлопая глазами. Дьюлла никогда не видела его раньше, но свита принцессы была огромной, можно было и не заметить такого малютку.