Набирая силу (СИ) - Каменистый Артем
Я обернулся и указал на юго-запад. Оттуда мы сейчас возвращались.
– А что там? Я так и не понял, почему нам нельзя пройти напрямик? Что за белое пятно на четверть карты?
Гурро, тоже обернувшись, несколько секунд молчал, задумчиво уставившись вдаль, после чего нехотя ответил:
– Если одноухий ушлёпок не приврал, там сплошные пустоши огневиков. Может и есть тропа, но они её не нашли. Да и не сильно искали.
– И что это значит? – не понял я.
– Пустоши огневиков, это хорошо. Такие были под Пятиугольником, чуть к западу от него. На них гильдия хорошо заработала, когда дела свои начинала. Наёмников держала, чистила год за годом. Кончились огневики, кончились и пустоши. Огневики, это удобно, это почти чистый Хаос, но Хаос слабоватый. Долго не продержался. А этот ублюдок сказал, что здесь пустоши покруче тех будут. Они пытались их окучивать, да только даром народ теряли. Кончилось тем, что зареклись в ту сторону ходить. Нам там делать нечего. Огневики, это много разных тварей под одним названием. Против некоторых из них честный металл ничего не сделает. Да и толку с нас? Я один чего-то стою, но даже десятка таких, как я, там не хватит. Маги нужны, или хотя бы умения особые. И серьёзные люди нужны. Много людей. Не пройти нам там. Да и за огневиками не всё ладно. Ты вот не подумал, почему мы про этих огневиков не знали? Да потому что со стороны Черноводки к ним не подступиться. Гиблые там края.
– Понял, – кивнул я. – А на запад, значит, есть нормальный обход?
– Пацан, да откуда тут нормальным обходам взяться? Это ведь Чащоба, а не южные сады. Попробуем проскочить мимо Имба, но так, чтобы не сильно к огневикам заворачивать. Нам бы добраться до Зелёного пояса, а там может и получится к Черноводке выбраться. Только я бы на твоём месте с этим не торопился.
– Почему?
– Какой интересный вопрос, – Мелконог уставился на меня давящим взглядом. – Ты со своим ручным упырём придушил какого-то мальчишку, после чего удрал на плоту вниз по реке. И теперь спрашиваешь, почему не стоит торопиться возвращаться? Ну так я подскажу. Повесят тебя там. И упыря твоего тоже повесят. А может на кол посадят. У Эша с душегубами разговор короткий. Тут север, тут по длинному говорить не принято.
Я покачал головой:
– Татая убил Рурмис, а не мы.
– Рурмис? Молодой рыбачёк с наглой рожей?
Кивнув, я пояснил:
– Не знаю, зачем он это сделал. Только предположения есть. Он подрезал нам якорный канат. И сломал весло. Всё рассчитал так, чтобы нас снесло мимо Камня. А там, на большой воде, река широкая и глубины большие, шестами мы ничего не смогли сделать. Потом берега пошли обрывистые, не получалось залезть. Вот так и скатились до самого водопада.
– Через пороги прошли? – уточнил Мелконог.
– Да.
– На плоту? – в голосе Гурро проскочили нотки недоверия.
– Да, на плоту. Это было трудно, но у нас получилось. Да и навык приподняли, помогающий в таких делах. И ещё кое-что было. Рурмис не сам по себе это сделал. То есть да, сам, но он не псих-одиночка, он как-то связан с Императором боли. Нас ниже Камня на правом берегу подстерегал лучник, стреляющий по глазам. С ним ещё какие-то уроды были. Мы еле проскочили. Это единственное место, где можно легко причалить, и нас там ждали. Они знали, что случится. И узнать это они могли только от Рурмиса. Это сговор.
Мелконог присвистнул:
– Если ты не врёшь, там хрен знает что творится.
– Я не вру. Сам подумай, зачем нам убивать мальчика?
– Да затем, что у вас с поселковой малышнёй свары случались. Об том много языки чесали, я наслушался, когда вы сгинули вместе со своим плотом.
– Мы нормально помирились, – возразил я. – Татай и его дружки даже помогали нам. Татая Рурмис задушил, потому что тот бежал нас предупредить. Не скажу, откуда он узнал, но он помочь хотел. Я семье его помогал, рыбу часто подкидывал. Он считал себя мне обязанным. У меня не было ни одной причины его убивать.
– Если ты начнёшь это в фактории рассказывать, тебя на смех поднимут. Рурмису поверят, а тебе нет.
– И чем я хуже Рурмиса?
– Рурмис свой парень. Он в фактории, конечно, не с пелёнок, но знают его давно. Может толку от него немного, но и проблем не создавал никогда. А ты непонятно откуда вылупился, тебя знать никто не знает. И самое главное, ты имперец. А имперцам на юге даже последние дураки не верят.
– С чего бы это я имперец?
Мелконог хохотнул:
– А ты смешной. Со стороны на себя взгляни. Найди лужу и взгляни.
– Я это уже делал.
– Да? Значит, ты знаешь, как выглядишь. Посмотри на меня. Что видишь? Волосы у меня рыжие, почти как огонь, рожа широкая и плоская, будто от души лопатой приплюснули, глаза серые, как пепел костра погасшего. Глянь на мои зубы: все в разные стороны накренились. И на пальцы глянь. Это же не пальцы, а сардельки в ряд уложенные. И на брови тоже посмотри. Они почти срослись. Ещё бы чуть-чуть, и была бы у меня одна огромная бровь, очень широкая и с торчащими длинными волосами. И я в твои годы был крепким и кряжистым. Меня, чтобы с ног сбить, приходилось здоровенным дрыном лупить. Посмотри на себя: тонкий, как тростника стебель; лицо всё из углов, со скулами высокими, почти как у красивой девочки. Видно, что старались над лицом резцом мелким, а не лопатой, как со мной. Брови тонкие, будто их щипали, тоже пальцы тонкие, гибкие, сам верткий, подвижный. Прям не человек, а кот дикий. И самое главное – глаза.
– Нормальные у меня глаза.
– Ты на меня посмотри. Видишь мои глаза? Ты у любого в фактории глянь. Вот это нормальные глаза.
– У северян тоже синие глаза бывают, – не согласился я.
– Может и бывают, но совсем не такие. Да у тебя глаза даже для имперцев не сказать, что нормальные. Они у тебя не просто синие, они нереально-синие. Их можно вытащить и продать, как два сапфира. Отличные сапфиры получатся, очень даже дорогие. Не бывает на севере таких глаз. Их и на юге много не бывает. А ещё говорок у тебя южный. Ты стараешься говорить, как все, но проскакивает чужое. Я не спрашиваю, откуда ты такой яркоглазый взялся, я просто говорю, что имперцев у нас терпеть не могут. А ты вылитый имперец. Рурмису поверят, а тебе нет.
Новости меня огорошили. Ещё бы, ведь единственное относительно безопасное место, в которое я стремлюсь, на самом деле только и ждёт, чтобы я заявился на свою же казнь.
Понимая моё замешательство, Гурро пояснил:
– Эй, только не надо рвать волосы на заду. Я вот тебе верю. Может ты что-то и темнишь, но я тебя помню ещё по первому разу. Когда ты с упырём рыбу таскал с плота. Да и сейчас заметно, что детвору убивать, это не для тебя. Ну и не сходится многое в этой истории про задушенного мальчика. Даже без твоих слов понятно, что дело тёмное.
– Что не сходится? – заинтересовался я.
– Да с какой стороны ни взгляни, всё не сходится. После того, как плот с покойниками к Камню принесло, Эш особо указал, чтобы дозорные за косой присматривали. Правильно мыслил, это ведь получается слабое место в обороне фактории, за ним глаз да глаз нужен. Вот только дозорные в тот раз тоже ничего не увидели. Пацана придушили перед ними, на видном месте, а они это дело проморгали. Могли, конечно, отвлечься. Но как-то это подозрительно. Это мог быть сговор, или их кто-то отвлёк. Если всё было по-твоему, и так, и так получается, что Рурмис провернул это не один. Да и знаю я его, он в одиночку зад подтереть неспособен. А когда с сообщниками душат ребёнка, это попахивает совсем уж тёмной магией, или каким-то заговором. Ничего похожего на тёмную магию никто там не заметил. Да и зачем такие сложности разводить, если можно украсть ребёнка и сотворить с ним в тёмном лесу, что угодно. Значит, сам понимаешь, что остаётся…
– Рурмис и его сообщники, это шпионы Императора боли, – уверено заявил я.
– С чего ты это взял? – хмыкнул Гурро.
– С того, что они нас под лучника подставили. Он нас ждал. И он человек Императора боли.
– Этого меткого лучника звать Атто.
