Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления

Профессор Квиррелл опустился на пол.

— Теперь оно боится света, тепла, кислоты и меня.

Удостоверившись, что кислота не попала ни на его мантию, ни на пол, Гарри сошёл с листьев. Ему начало казаться, что профессор Квиррелл пытается донести до него какую-то мысль, но Гарри не понимал, какую именно.

— Профессор, я думал, мы здесь по делу. Конечно, я не могу вам помешать, но разве разумно тратить столько времени на подобные игры?

— О, у нас есть время, — усмехнулся профессор Квиррелл. — Если бы нас здесь обнаружили, да ещё и под охраной инфернала, случился бы большой переполох, и ты на своём квиддичном матче о нём бы услышал. И в этом случае ты бы вёл себя по-другому, и разговаривал бы со Снейпом иначе.

У Гарри по спине побежали мурашки. Что бы он ни сделал, чтобы победить профессора Квиррелла, этого не заметят в школе. Уж точно это не заметят на квиддичном матче, поскольку никакого переполоха на трибунах не было. Даже если удастся позвать на помощь достаточно сил, чтобы одолеть Лорда Волдеморта, будет нелегко сделать так, чтобы это не заметили профессор МакГонагалл, профессор Флитвик и остальные, присутствовавшие на матче.

Тяжело сражаться с умным врагом.

И тем не менее… Тем не менее, на месте профессора Квиррелла Гарри не стал бы вести неторопливые беседы и играть в психологические игры. У профессора Квиррелла есть какая-то причина, по которой он тратит здесь время. Но какая? Где-то должно произойти что-то ещё?

— Кстати, ты меня ещё не предал? — спросил профессор Квиррелл.

— Ещ-щё тебя не предал, — прошипел Гарри.

Профессор Защиты указал пистолетом, который он теперь держал в левой руке, на большую деревянную дверь в конце комнаты. Гарри подошёл и открыл её.

* * *

Следующая комната была меньшего диаметра, но с более высоким потолком. И из закруглённых ниш падал не голубой свет, а белый.

По комнате носились сотни крылатых ключей. Маленькие крылышки суматошно колотили по воздуху. Понаблюдав за ключами пару секунд, Гарри заметил, что один из них выделяется золотым цветом — таким же, как у снитча. Впрочем, летал он медленнее, чем снитч в настоящем квиддичном матче.

В другом конце комнаты была дверь с большой, заметной замочной скважиной.

Слева у стены стояла метла — школьная рабочая лошадка «Чистомёт-7».

— Профессор, — сказал Гарри, уставившись на стаи мечущихся ключей, — вы обещали ответить на мои вопросы. Ради чего всё это? Если кто-то считает, что его дверь нельзя открыть без ключа, он будет хранить ключ в надёжном месте и выдавать дубликаты только доверенным лицам. Он не станет приделывать ключу крылья и оставлять рядом метлу! Так какого же чёрта мы тут делаем и что здесь происходит? Напрашивается мысль, что по-настоящему охраняет Камень лишь магическое зеркало, но зачем всё остальное?.. И зачем поощрять первокурсников сюда приходить?

— Честно говоря, я и сам не уверен, — ответил профессор Защиты, который тоже зашёл в комнату и встал справа от Гарри на значительном расстоянии. — Но я отвечу, как и обещал. Стиль Дамблдора — совершить дюжину поступков, каждый из которых выглядит безумно, причём значимыми из них будут только восемь, максимум девять. Я думаю, что Дамблдор хотел, чтобы всё выглядело так, словно он предлагает мне послать за Камнем кого-нибудь из учеников. И в этой ситуации Лорд Волдеморт — каким его представляет Дамблдор — подумает, что послать ученика — не слишком умная мысль. Представь Дамблдора, который впервые задумался над вопросом, как ему охранять Камень. Представь, как он размышляет, использовать ли для охраны Зеркала по-настоящему опасные ловушки. Представь, как его воображение рисует картину, где какой-то юный ученик, действующий по моей воле, подвергает себя опасности. Я думаю, что именно этого Дамблдор пытается избежать, и поэтому делает вид, что он хочет, чтобы я использовал именно такую стратегию, намекая, что она не так уж умна. Хотя, конечно, быть может, я неправильно понимаю, как, по мнению Дамблдора, будет рассуждать Лорд Волдеморт.

Профессор Квиррелл ухмыльнулся такой привычной для Гарри ухмылкой.

— Хитрые планы — это не конёк Дамблдора. Он этим занимается, потому что у него нет иного выхода. Дамблдор умён, упорен, способен учиться на своих ошибках, но таланта к построению хитрых планов у него нет совершенно. И уже только по этой причине его действия удивительно сложно предсказать.

Гарри отвернулся, уставившись на дверь в противоположном конце комнаты. Для него это не игра, профессор.

— Полагаю, что от первокурсника здесь ожидается, что он проигнорирует метлу и поймает ключ с помощью заклинания Вингардиум левиоса. Это же не игра в квиддич, поэтому никакие правила не запрещают так сделать. А какое абсурдно-могущественное заклинание примените на этот раз вы?

Возникла пауза, заполненная лишь жужжанием ключей.

Гарри ещё на несколько шагов отступил от профессора Квиррелла.

— Пожалуй, мне не стоило так говорить?

— Ну, что ты, — ответил профессор Квиррелл. — Я думаю, вполне разумно говорить что-нибудь подобное величайшему Тёмному Волшебнику в мире, когда он стоит всего в дюжине шагов от тебя.

Профессор Квиррелл убрал палочку в левый рукав, при том что именно в левой руке он иногда держал пистолет.

Затем профессор Защиты засунул пальцы себе в рот и вытащил оттуда нечто, внешне похожее на зуб. Профессор подкинул его в воздух. Падая вниз, фальшивый зуб превратился в волшебную палочку. В сознании Гарри вспыхнуло странное ощущение узнавания, словно какая-то часть его распознала в этой палочке... частицу самого себя.

Тринадцать с половиной дюймов, тис, сердцевина из пера феникса. Когда-то давно эту информацию сообщил ему создатель палочек Олли-как-его-там, и Гарри её запомнил, поскольку посчитал, что это Важно Для Сюжета. Теперь Гарри казалось, что тот разговор и сопутствующие ему мысли случились где-то в прошлой жизни.

Профессор Защиты поднял палочку с пола и начертил в воздухе огненную руну, зазубренные линии которой словно источали злобу. Гарри инстинктивно отступил ещё на шаг. Профессор Квиррелл произнёс:

— Аз-рет. Аз-рет. Аз-рет.

Пылающая руна начала испускать огонь, и языки этого огня тоже были… острыми, как зазубренные края руны. Пламя было обжигающе алым, краснее, чем кровь, и резало глаза как свет от дуги сварочного аппарата. Сочетание такой яркости и такого оттенка само по себе казалось неправильным, как будто ничто с таким интенсивным оттенком красного не должно было давать столько света. И это обжигающе-алое пламя было прорезано чёрными прожилками, которые словно высасывали свет из огня. А где-то в глубине, переплетение алого и чёрного складывалось в извивающиеся силуэты хищников, которые перетекали из одного в другой. Кобра, гиена, скорпион...