Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

Вообще, всю жизнь был таким: сидел в уголке, читал, никогда не дрался… Вот сейчас компьютером увлёкся. Как мы все, хорошую музыку любит… Но никакого сравнения с близнецами. Он у нас очень похож на дедушку Давида, такие же глаза, говорят, и волосы… вообще черты лица, в чём-то характер… А вот талантом в деда близнецы пошли. А уж дочка Ренана… говорят, Нехама была в детстве такая же бойкая и активная. Впрочем, нет — рав Давид говорит, что Ренана — это вообще чертёнок в юбке…» — «Да, Рути почему-то её приревновала… Ведь Ширли как-то сказала, что у вас ей гораздо лучше, чем дома», — слабо улыбнулся Моти. Бенци помолчал, потом спросил: «А почему вы ей такое имя дали?» — «Это моя мама! Они же с папой к её рождению приехали из Австралии. Вот мама и придумала — чтобы имя звучало и на иврите, и для уха говорящих по-английски привычно!» — «Придумано отлично! — улыбнулся Бенци и вернулся к вопросу Моти: — В конце концов, ничего удивительного!.. Молодые! Или они оба переболеют, или… нам с тобой суждено породниться… — он усмехнулся в бороду. — Надеюсь, ты не против?» Моти промолчал, смущённо поглядев на Бенци. «Нам всем твоя дочка очень нравится…» Моти мрачно уставился себе под ноги и задумался. Слишком много информации сразу выплеснул на него Бенци. Снова защемило под левой лопаткой. Как бы ему хотелось сейчас прилечь… Вот только где? Он ощутил, что ему не хватает воздуха, обернулся к Бенци, тот тут же встрепенулся: «Что с тобой, Моти?» — «Да, знаешь, что-то нехорошо… Где бы присесть?» — «Что же делать! Тут решительно негде прилечь, даже присесть… Наверно, не надо было тебе выходить оттуда…» — «Ну, что значит — не нуж-но… — прерывисто, как бы через силу, заговорил Моти. — Там… бы… ло… е… щё… ху… ху… ху… же… Э… та… круг… лая…» — «Мотеле, погоди… Я сейчас поищу… Обопрись на меня, дружище… Давай, я тебя… э-эх! — по-не-су-у…» — и Бенци попытался взвалить Моти себе на спину. Пройдя так несколько шагов, он начал задыхаться, остановился, снова попытался сделать несколько шагов. Моти слабо прошептал: «Оставь меня… Похоже, моя песенка спета…

Бедная Рути… Только бы…» — «Не говори глупостей! Вон, смотри — там что-то мерцает… Может, комната, где есть койка… Давай… — пропыхтел Бенци и перекинул руку Моти через плечо. — Ну, пошли…» — и он поволок тихонько постанывающего Моти к чему-то мерцающему в конце коридора…

«Ну, что, друзья-приятели, поговорили, пообщались? А теперь послушайте, что вы говорили, и растолкуйте, что это значит?..» Мерцающий свет в конце коридора оказался действительно большим и светлым помещением. Четверть этого помещения занимал стол, за которым в высоком кресле сидел Мезимотес. Напротив стояло несколько простых стульев с прямыми жёсткими спинками. Бенци, притащивший Моти в это помещение, заботливо усадил его на один из стульев. Моти сразу же сел, бессильно откинулся и закрыл глаза. Мезимотес без улыбки смотрел на явно тяжело больного ещё нестарого человека, который когда-то гордился нежным покровительством известного на всю Эранию общественного деятеля, считая его своим старшим другом…

Бенци выпрямился, потёр спину и пристально посмотрел на бывшего босса. Его яростно сверкнувший взор вызвал гнев Минея, но он сдержался и продолжал молча смотреть на обоих, потом медленно проговорил вышеприведенную фразу, насторожившую Бенци. Но Бенци быстро совладав с собой, пожал плечами и спросил:

«А что может означать беседа двух старых приятелей, давно не видевших друг друга…» Мезимотес нажал кнопку прибора у себя на столе, и в комнате гулко зазвучали их голоса. Время от времени Миней останавливал запись и, уставившись на Бенци, спрашивал его: «А это вы о чём? А-а-а?» — «О своём, о заветном… Ничего интересного…» — неизменно отвечал Бенци. Миней снова прокручивал запись и снова задавал тот же вопрос, Бенци радовал его тем же ответом. Мезимотес понимал, что на Моти, который в полузабытьи скорчился на неудобном жёстком стуле, рассчитывать не приходится. Но это давало ему возможность говорить с Дороном более свободно, не гнушаясь откровенными оскорблениями и запугиваниями: «Что ж, мне очень жаль! Придётся устроить тебе свидание с Офелией — перед всей Арценой!

Надеюсь, ты меня понимаешь? Она-то уж знает, как разговаривать в студийной обстановке с такими, как ты. Все мы люди… А если это не поможет, то… его сыновья… — и Миней указал на скорчившегося на стуле Моти, — …поймают твоего старшего сыночка и… ты, надеюсь, догадываешься, что они с ним сделают!.. А уж если в наши руки попадут твои близнецы, я даже представить себе не могу, чем это для них кончится! Ну, а потом всех троих… можешь не сомневаться! — передадут на перевоспитание к членам клана Навзи… Особенно твоего старшего! Если он вынесет их методы перевоспитания антистримеров, соблазняющих девушек из элитарных семейств Эрании… Знаешь, что это такое?» Мезимотес снова прокрутил запись от начала до конца, то и дело останавливая её и повторяя по нескольку раз некоторые отрывки, которые ему казались многозначительными. Бенци с внутренним трепетом выслушивал его слова, стоя и тяжело опираясь на стул, на котором скорчился впавший в забытьё Моти. «Не понимаю, о чём вы говорите. Вы бы лучше уделили внимание больному человеку…» — стараясь не показать охватившего его нешуточного смятения, проговорил Бенци. — «Ладно, потом поймёшь!.. — Миней недвусмысленно дал понять Бенци, что состояние Моти его не интересует. — Главное, что ты должен понять: мы не собираемся выпускать вас отсюда. Обоих! Вообще! С твоим приятелем, как ты понимаешь, всё ясно… Впрочем, есть выход… Если вы нам поможете, это может здорово облегчить участь ваших детей, влюблённых голубков… Понимаешь? А если нет… Увидишь! Даже отсюда — в реальном времени…» — и зловеще ухмыльнувшись, элегантный и вежливый Мезимотес встал и покинул помещение.

Бенци тут же пододвинул один из грубо сколоченных стульев поближе к Моти и присел рядом. Он взял друга за руку, начал поглаживать ладонь, глядя на его неплотно прикрытые глаза. Сколько он так сидел, он не знал. Моти продолжал пребывать в полузабытье, и Бенци уже начал испытывать тревогу: столько времени больной человек, нуждающийся в помощи, её не получает. А он сам ничем не может ему ничем помочь!..

Судя по всему, в этом месте хватает квалифицированных медицинских работников.

Почему же они не идут к больному человеку? И как её вызвать, эту помощь? Однако… только что из комнаты вышел Мезимотес. Почему он столько драгоценного времени потратил на дурацкие разговоры и угрозы? Это не на шутку тревожило Бенци, он даже не придал никакого значения угрозам бывшего босса в адрес сыновей, не говоря уж об угрозах в свой собственный адрес — ведь он никогда не считал злодеем Мезимотеса, в отличие от Арпадофеля и Пительмана… Что происходит?!