Стивен Браст - Джагала

– Старый Саэкереш разбирался в колдовстве и, как я понял, его очень беспокоил вопрос сохранения живой природы. Поэтому он велел сажать молодые деревья там, где вырубались старые.

– Понятно. Благородный поступок.

Он пожал плечами.

– В общем, он прибыл сюда и, ну, подготовился, а потом в течение недели вырезал барона Нияли и всех его людей.

– Всех?

– Почти.

– Но несколько колдунов, верных старому барону, спаслись, – заметил я.

Он кивнул.

– И большая часть уцелевших ушла, – добавил я. – Но почему не все они?

– Ваша семья?

– Да.

– Точно не знаю. Старик Саабо был…

– Саабо?

– Такое имя тогда носила семья. У старика Саабо был надел, который он хотел сохранить. Он на все это смотрел так: один, э…

– Гад?

Кивок.

– …просто пришел на смену другому, и трое его сыновей пошли работать на мельницу. Старший сын в достаточной степени с ним согласился, чтобы сменить имя. Наверное, он думал, что оставляет прошлое позади.

– Итак, старый барон, как вы его назвали, не был особенно достойной персоной?

Отец Нойж развел руками.

– Не слышал о нем ничего особенного и не могу заявить, будто он был много лучше или хуже всех прочих.

Я кивнул.

– А другие сыновья? Здесь в округе еще остались Саабо?

– Да, есть одна семья.

– И полагаю, с ними будет все хорошо, пока я держусь от них подальше.

Он опустил глаза.

– Не думаю, что они хотя бы подозревают о вас, господин Мерс. Несколько поколений прошло. Они знают, что были дальней родней той семье, которая, э, которую…

– Убили, – сказал я.

– Да. Мики мне так и сказал: «отец, вы знаете, что мы приходились дальней родней семье Мерс? Ужасное несчастье». – Он развел руками. Кажется, это был его любимый жест. – Они не понимают.

– И вы, разумеется, их не просвещали.

– Нет. Они простые люди.

– Как Михей.

Отец Нойж кивнул. Кажется, иронии он не распознал.

– Итак, – проговорил я, – это была не столько война, сколько, как вы сказали, резня?

Он откашлялся.

– Понимаете, у меня есть дневники моего предшественника, и его предшественника, и так далее; точно так же у моего преемника будут мои. Я читал их, потому что хотел понять, как этот город…

– Кстати о городе: когда изменили его имя? Это должно было случиться после того, как открыли мельницу.

– Да. Сын старика Саэкереша переименовал его, вступив в права собственности. Получил наследство, переименовал город и уехал куда-то на Восток. Тогда здешнему народу пришлось туго. Ни законов, ни…

– Гильдия, – сказал я. – Вот тогда-то Гильдия и начала всем управлять, правильно?

Он кивнул.

– Кто-то должен был.

– Кстати, об управлении – а король?

– Простите?

– Возвращаясь ко дням большой резни. Король ничего не предпринимал?

– Ничего. Не знаю, почему. Говорили, что тогда королевская власть была слаба, а король – стар и поглощен собственными неурядицами.

Я кивнул. С императорами такое, по слухам, тоже случалось.

– А все эти байки про светлых и темных колдунов, они…

– Чушь, само собой.

– Это-то я понимаю. Но откуда они взялись?

– Не знаю. Нескольких колдунов убил старик Саэкереш. Наверное, с этим была связана какая-то история, а потом слухи просто нанизывались один на другой.

Я покачал головой.

– Нет, тут есть что-то большее, чем слухи.

– Вы имеете в виду Гильдию?

– Да.

– Не думаю, что они выдумали эту историю. Сомневаюсь даже, что они сознательно ее раздували.

– Но?

– Невежественные глупцы, которые верят в подобное, их вполне устраивают.

Все эти «невежественные глупцы» начали меня раздражать. Это было слишком похоже на меня самого, а такое дозволяется только Лойошу. Нет, дело в другом: он обращался ко мне так, словно бы мы оба – члены элитного клуба, стоящие много выше простолюдинов. А он недостаточно элитарен для моего клуба.

– Но какова цель?

– Гильдия, то есть гильдейские старшины, Чеур и его помощники, они любят, чтобы все проходило мирно. Им не нравятся столкновения.

– И каких, в частности, столкновений они хотят избежать?

– С графом Саэкерешем, разумеется.

– Стоп, чего-то я тут не понимаю. Где они могут столкнуться с Саэкерешем?

Отец Нойж, кажется, поежился, когда я упомянул имя графа без надлежащего титула. Весьма удачно, надо будет сделать так еще пару раз.

– Интересы Гильдии и его сиятельства не всегда совпадают. Гильдия стоит за повышение цен, граф – за снижение. Гильдия хочет свободно торговать со всей страной, граф предпочитает натуральное хозяйство. Так что для столкновений почвы более чем хватает. Понимаете… – он замялся, вероятно, подбирая верные слова, – у нас тут сложилось что-то вроде равновесия. Гильдия и его сиятельство, само собой. А еще – рабочие с мельницы и фаваготи, и крестьяне, которые обрабатывают землю.

– И кормят всех остальных.

– Да. И все остальные, производящие для крестьян, в некотором роде, доход. Но если одну из групп охватывают волнения или брожения, равновесие нарушается, понимаете?

– Да, конечно. Но зачем все эти байки?

– Какие байки?

– О демонах и девственницах, и о…

– Такое случается, знаете. В мире есть зло – изначальное зло. И больные люди, совершающие злые деяния.

– Да. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Я не…

– Зачем выдумывать всю эту чушь?

– Ее не выдумывали специально. И, уверяю вас, я к этому никакого отношения не имел. Я служитель Вирры, а не рассказчик. Просто часть того, что случилось, со временем оттеснила в тень другие части. А сами крестьяне постоянно добавляли к этому свои суеверия.

– И вы ничего не делали ни для того, чтобы помешать этому, ни для того, чтобы открыть правду.

Он пожал плечами.

– Пожалуй, это правда.

– А почему нет?

– Ну вы же знаете крестьян.

Я вспомнил теклу, с которым недавно познакомился note 9, и ответил:

– Хуже, чем я полагал. Так что с крестьянами?

– Им просто не нужно знать все это, понимать, как на самом деле обстоят дела. Счастливее они от этого не станут.

– Хм. Ладно. А это работает? Скармливать им такую дичь просто для запудривания мозгов?

– Пока – работает.

– А потом?

– Если повезет, «потом» наступит уже после меня.

– Так. Но для чего?

– Хм?

– Какую выгоду вы из этого извлекаете?

– Мне это позволяет заботиться о людях и их нуждах.

– И лгать им?

– Иногда, да. Если я не буду этого делать – меня тут не будет, придет кто-то другой, кому нет до них дела.