Камли Брайт - Талисман мага

Казалось, стоявшие там, на земле, затаили дыхание… Потом по рядам пошло легкое движение, и в полосу лунного света медленно вступила закутанная от шеи до пят фигура.

«Похоже на шкуру животного… Небось, опять какая-нибудь шаманка или жрица… — Разглядеть как следует с такой высоты было невозможно, но задрапированная фигура больше походила на женскую. — Ну, и везет же нам сегодня на представления…»

Действительно, около двух часов назад на этом же самом месте держал слово шаман б'буши, и вот уже готовился выступить еще один духовный лидер. Ральф честно приготовился выслушать и его — вернее, ее, — однако все пошло совсем не так, как он предполагал…

Женщина остановилась. Не спеша и со значением развернула свою накидку — под ней не оказалось никакой одежды… Расстелила…

«Ого!» — Поза, которую приняла туземка, была столь откровенна, что по рядам зрителей словно прошел ток, а Риу сразу же отвернулся и отошел вглубь башни.

Ральф покосился на Яна: судя по выражению лица, воспитанный в менее строгих правилах десантник вспомнил примерно то же, что и разведчик — один из многочисленных притонов в каком-нибудь порту. Происходящее внизу и, правда, здорово напоминало выступление тамошних танцовщиц. Напоминало, однако же не совсем…

«Настоящее» — именно это слово вдруг почему-то возникло в сознании Ральфа. Выверенные, явно не в первый раз проделываемые движения жрицы (теперь разведчик не сомневался, что танец исполняла именно жрица; и не просто танец, а некий ритуал) являлись не простым воспроизведением заученных жестов — они были наполнены жизнью. Наполнены настоящим чувством и чем-то потрясающе древним.

«Настоящее» — то есть подлинное — и «древнее»… В сознании Ральфа оба понятия странно объединялись, образовав нечто третье, воспринимаемое как «вечное» и «изначальное». Определить точнее разведчик не мог — лишь чувствовал, что оно существовало задолго до его рождения и пребудет после него… Непередаваемое ощущение: будто бы ты и счастлив, и одновременно тебе чего-то жаль; и все стараешься дотянуться, нащупать, прикоснуться к чему-то близкому, но до обидного неуловимому — а оно ускользает, ускользает… Где и когда он это уже испытал? Память упорно выдавала одну и ту же картину: камин с нервным от ветра пламенем, дрожащие тени на стене…

Ральф закрыл глаза. Где и когда… Нет, теперь это было неважно: словно крохотный пульсирующий огонек разгорался в его груди… Почти не дыша, разведчик мысленно протянул к нему ладони…

— Хороша! Только больно бледная!

Шепот Яна показался оглушительным — Ральф вздрогнул. Несколько секунд, которые ему понадобились для того, чтобы прийти в себя, он продолжал смотреть на танцующую жрицу, потом кивнул.

«Бледная…» — Женщина была не просто бледна: по цвету кожи она (впрочем, как и взиравшие на нее с вожделением сородичи), напоминала оживший труп.

«Они, конечно, никогда не видели солнца и потому поклонялись луне. Отсюда и нежелание вступать в полосу лунного света, и жрица… Луна ведь всегда связывалась с женским началом. Луна притягивает женщину, пробуждает дремавшие в ней силы, а та в свою очередь передает их… — машинально размышлял разведчик, хотя на самом деле гораздо больше сейчас волновало другое. И вдруг: — С'дино! Ну, конечно…» — Той ночью, во время молитвы бывший слуга Нечистого вошел в экстаз — и то же самое пару минут назад едва не произошло с ним, Ральфом…

— Посмотри туда, — снова послышался над ухом шепот десантника. — Видишь? Ну и заморыш.

Да, Ральф видел: в полосе лунного света теперь были две женщины — вторая, судя по фигуре, совсем еще девочка, неумело и неловко повторяла движение первой. Сутулое, полупрозрачное тельце, тоненькие ручки… Она не смела поднять глаза и вздрагивала, точно холодный желтоватый свет ее обжигал… Потом из темноты вышел еще один человек…

«Так вот для кого, оказывается, предназначался спектакль…»

Мужчина был на голову выше тех, кто находился на площади. По его черным волосам пробежали серебристые блики, когда он, подталкиваемый сзади, вышел на свет.

— Никак они собрались улучшить породу?

— Похоже на то. — Ральф поискал глазами подходящий выступ, чтобы перекинуть веревку.

— Мудро. Но ему я не завидую, — с усмешкой продолжал Ян. — Перетрется, — добавил, он поняв, что собирается сделать разведчик. — Разве только ты заставишь его карабкаться по стене.

— Я не смогу, — очень серьезно ответил Ральф, — его сознание закрыто.

— А так бы смог?

— Возможно. Онк, иди-ка сюда. А ты, Ян, пока отойди: с твоими руками здесь делать нечего.

— Как скажешь, — пожал плечами десантник: шутить, когда Ральф переставал улыбаться, казалось более чем нелепо.

Изъеденная временем стена и впрямь слишком мало подходила для той цели, которая ей предназначалась, но попробовать стоило: в конце концов та, первая, веревка перетерлась только с четвертого раза — эта же была совсем новая. Один ее конец Ральф закрепил внутри башни, затем вернулся к пролому в стене и посмотрел вниз. Далековато. С другой стороны, вряд ли представится более подходящий момент: жрица только что отступила в тень, а незнакомец стоял сейчас в центре площади как раз лицом к ратуше. На крик он, наверняка, среагирует первым — современный английский он должен знать лучше аборигенов — значит, у него будет несколько секунд…

Ральф быстро оглянулся на Риу и Онка, шепнул:

— Приготовились… — И затем как мог громко прокричал: — Хватай веревку, мы тебя вытащим!

Стоявший на лунной дорожке человек поднял голову. Разглядеть с такого расстояния его лицо было невозможно, зато внезапно раскрылось абсолютно недоступное до этого мгновения сознание.

«Держи! — мысленно приказал разведчик, с силой метнув навстречу моток веревки. — Держи, держи…»

Невидимая ментальная нить достигла своей цели мгновенно — намного опередив лениво раскручивающийся трос — однако горожане опомнились, лишь когда их пленник уже взлетел вверх и повис вдоль стены ратуши.

— Быстрей, быстрей! — торопил Ральф Онка и Риу. Упираясь ногой в стену, он и сам изо всех сил тянул веревку. Видеть того, кто находился сейчас на другом ее конце, разведчик не мог, но знал, что этот человек теперь скорее умрет, чем разожмет онемевшие руки; что он, используя каждую неровность в стене, отталкивался, стараясь помочь своим невидимым спасителям… Вот наконец, показалась его голова, потом плечи — Ральф с Онком, подхватив сбежавшего пленника подмышки, втащили его внутрь башни…

Крики внизу, тяжелое прерывистое дыхание… Скрываться теперь все равно не имело смысла: щелкнув зажигалкой, Ральф поджег факел. Спасенный медленно поднял голову: черные, с проседью волосы, заросшее щетиной лицо — изможденное до такой степени, что уже не выражало ничего.