Майте Карранса - Ледяная пустыня

На другом такси мы приехали в Рейкьявик — чистый, современный, но довольно скучный город. Гуннар прислушивался к тишине его улиц, вдыхал их воздух чистый, как кожа исландцев, и молчал. Я не знала, что творилось у него в голове, но он казался мне озабоченным.

Мы зашли в первый попавшийся бар и убедились в том, что в нем не хуже, чем на Пятой авеню[63] в Нью-Йорке. К нам тут же подошла симпатичная официантка в коротком белом передничке. Поздоровавшись, она провела нас к столику и вручила огромное меню, в котором значились все сорта пива земного шара. В Исландии всего за несколько месяцев до нашего прибытия отменили сухой закон, и теперь ее жители всеми силами возмещали упущенное за десятилетия воздержания.

Ожидая наш заказ, официантка на безукоризненном английском спросила, давно ли мы приехали и нашли ли уже жилье. Гуннар вежливо ответил, что мы уже устроились, а я — к тихому негодованию этой юной валькирии — заказала только крепкий кофе, потому что у меня слипались глаза. Когда подали прекрасный итальянский эспрессо, и я не решилась признаться Гуннару, что Рейкьявик напоминает мне ультрасовременные декорации, не очень уместные в сердце Арктики. Я представляла себе Рейкьявик совсем другим.

— Моего знакомого доктора зовут Хольмфрида, — сказала, наконец, я.

— Это очень распространенное исландское имя, — пожал плечами Гуннар.

Вдруг к нам подлетела расплывшаяся в улыбке официантка с телефонным справочником в руках. Она явно слышала наш разговор и воскликнула:

— Здесь адреса и телефоны всех жителей Исландии. Нас всего двести тысяч. Кого именно вы ищете?

Передо мной забрезжил огонек надежды, и я воскликнула:

— Я ищу знакомую по имени Хольмфрида.

Любезная официантка тут же распахнула справочник на букве «X».

— А как имя ее отца?

Мы, омниоры, обычно не знаем таких пикантных подробностей, и вопрос официантки меня удивил.

— При чем тут имя ее отца?

— Если отца твоей Хольмфриды зовут, например, Гуннар, ее полное имя — Хольмфрида Гуннардоттер.

Ну конечно же! Фамилии по имени отца когда-то были распространены во всем мире, но до нашего времени сохранились только на этом затерянном в океане острове.

— Значит, твоего сына будут звать тоже Гуннардоттер?

— Так будут звать мою дочь. А моего сына будут звать Гуннарсон.

— А как звали твоего отца?

— Эйнар.

— Значит, ты Гуннар Эйнарсон?

— Просмотрите в этом справочнике всех, кого зовут Хольмфрида, — посоветовала мне официантка, — и наверняка вспомните ее фамилию.

Разыскивая Хольмфрид, я напрягла интуицию и постаралась как можно живее представить себе кошачьи глаза исландской омниоры, о которых сохранила смутное воспоминание. Наконец мой палец как бы сам по себе остановился на какой-то Хольмфриде Карлсдоттер, и я немедленно заявила:

— Думаю, это она.

Гуннар набрал номер телефона, что-то вежливо сказал по-исландски и передал мне трубку.

Не веря своим ушам, я затрепетала от радости, услышав знакомый мелодичный голос.

Гуннар слышал наш разговор, я говорила по-английски, но успела вставить просьбу о помощи на древнем языке. Продолжая разговор на английском, я заметила, как Гуннар нахмурился, услышав из моих уст непонятные слова.

— Мне надо срочно с тобой увидеться, — сказала я Хольмфриде. — Мать прислала тебе подарок, но боюсь, что он быстро испортится.

Недолго думая, Хольмфрида на древнем языке пригласила меня в гости.

— Она живет в Дьюпивогуре,[64] — сказала я, вешая трубку. — На берегу океана.

— Это километров пятьдесят отсюда по очень плохой дороге, — нахмурился Гуннар.

Ему явно не хотелось ехать в Дьюпивогур, но кроме Хольмфриды мне надеяться было не на кого, поэтому я была готова поехать к ней одна, о чем я Гуннару и заявила.

— Ты уверена, что этой подруге твоей матери можно доверять? — спросил он, вполне естественно не доверяя незнакомому человеку. Для меня же встреча с Хольмфридой была вопросом жизни или смерти.

— Объясни, как туда попасть. Я съезжу и сразу вернусь. Одного дня мне хватит.

Услышав это, Гуннар передумал.

— Нет, я отвезу тебя сам. А потом мы поедем ко мне на хутор.

Я с такой поспешностью бросилась на шею своего викинга, благодаря его за доброту, что опрокинула бокал из-под пива, который упал и разбился вдребезги. Прибежавшая на звук официантка в испуге поднесла ладонь ко рту. Исландцы очень суеверны. Но все же она пожелала нам удачи и поблагодарила за оставленные чаевые.

Мы выехали из Рейкьявика на взятом напрокат внедорожнике. На других машинах здесь было просто не проехать.

— Паводки смывают мосты, — объяснил мне Гуннар. — Ледники сползают на асфальт, а землетрясения и извержения вулканов уничтожают автодороги.

Теперь этот загадочный остров казался мне лабиринтом, в котором легко вернуться туда, где ты в него вошел, или оказаться в тупике. Я вновь почувствовала, как неукротимые силы природы стараются положить здесь конец цивилизации. Исландская стихия покровительствовала духам и не позволяла человеку пустить прочные корни.

— Имей в виду, — предупредил меня Гуннар, — Дьюпивогур лежит в стороне от туристических маршрутов.

Высунув из окна локоть, он вел машину очень ловко и так осторожно, будто гладил мое лицо.

Мы ехали по узкой полоске земли между ледниками и берегом Атлантического океана, встречая мощные водопады, бушующие весной талой водой ледников. Чистой и прозрачной воды здесь было в изобилии. Я уже привыкла к ней и удивлялась ей не больше, чем голубым глазам исландцев.

За селением под названием Вик[65] пейзаж резко изменился. Сначала вдали еще маячили какие-то хутора, а потом все поглотила грозная пустыня из черного песка, среди которой не было видно даже скал.

Воистину Исландия была землей резких контрастов — воды и огня. Мы оказались в районе Ватнаскуля — самого большого и сурового ледника в Европе. Суровое впечатление, производимое пустынными землями, только усиливало мои невеселые мысли о предстоявшей встрече с омниорами.

«Как они меня примут? Как блудную дочь? Или как изменницу?»

Я почти выбилась из сил, когда на горизонте, наконец, возникли фьорды и деревянные домики. Это был Дьюпивогур.

Мы остановились в маленькой гостинице, выгрузили свой багаж и узнали, в каком доме живет Хольмфрида. В этом крошечном поселке все жители знали друг друга, и, как ни странно, наше появление никого не удивило.

Хольмфрида явно ждала меня одну, и появление Гуннара ее обескуражило. На ужин исландка приготовила вкусное национальное блюдо из трески с картошкой, но поставила на стол только два прибора — для меня и для себя. Жарко натопленный деревянный домик Хольмфриды был очень уютным. На его стенах висели яркие картины, и везде витал вкусный запах жареной рыбы.