Майте Карранса - Ледяная пустыня

Осторожно взяв из рук Гуннара атам, я спрятала его за спину.

— Скажи, ты меня очень ненавидела? — пристально глядя мне в глаза, спросил Гуннар.

— Я? Тебя?.. — бормотала я, сгорая от стыда.

— Твои глаза были полны ненависти. Ты пожирала меня взглядом…

Я испугалась. Неужели это действительно была я?! А вдруг я вовсе не спала?!

— Ты с ума сошел! Как я могу тебя ненавидеть?!

— Ты в этом уверена? — спросил Гуннар таким язвительным тоном, что у меня защемило сердце.

Я понимала, что с каждым таким необъяснимым происшествием Гуннар все меньше и меньше мне доверяет. Его отношение ко мне становилось прохладным. И все из-за того, что я была колдуньей! Потерять Гуннара я боялась еще больше, чем Баалаты, а мои тайны отдаляли нас друг от друга.

Мне срочно нужна была помощь.

— Нам пора, — прервав свой рассказ, заявила Селена. — Мы должны освободить номер до двенадцати.

Рассказ Селены был долгим. Анаид успела позавтракать, одеться, причесаться и собраться в дорогу.

— Как это гадко! — поморщившись, сказала она.

— Что именно? — спросила тащившая чемодан к двери Селена.

— Гадко быть колдуньей! Сидишь, как в клетке, в которую тебя загнала судьба, и никуда не деться.

— Да уж, — обняв дочь, пробормотала Селена. — Но ты не расстраивайся! С тобой не произойдет того, что случилось со мной. Пока я здесь, тебя не тронет ни одна одиора!

На самом деле, Анаид расстраивалась совсем по другим причинам. Она очень переживала попытки Рока порвать с ней и вымещала досаду на матери.

— А ведь твой Гуннар имел все основания не доверять тебе. Бедняга! Он и представить себе не мог, какую кашу ты заварила!

— Конечно, не мог. Еще ни одна омниора не говорила правду своему любимому мужчине.

Категоричная в своих суждениях как любой подросток, пятнадцатилетняя Анаид возмутилась:

— Разве можно полюбить человека, который все время врет и обманывает?!

— Простые смертные тоже врут и обманывают, — вздохнула Селена.

— Да? А почему?

— Мужчины вообще не желают знать правду о женщинах. Им больше нравится думать, что женщины такие, какими они их себе представляют. Вот поэтому-то женщины и обманывают мужчин.

— А как женщины их обманывают?

— Во-первых, с помощью косметики, а во-вторых, не рассказывают мужчинам о своих настоящих желаниях и страхах.

— Неужели мужчины и женщины такие разные? — удивилась Анаид.

— Отнюдь, детка, но мужчинам этого очень хочется.

— Не понимаю.

— Когда подрастешь, ты поймешь, что мы живем в мире, который мужчины создали для самих себя.

— Ты пытаешься найти себе оправдание, — раздраженно сказала Анаид. — Ведь ты просто использовала Гуннара, чтобы сбежать от омниор.

— Вот и неправда. Я бежала от омниор, чтобы остаться с Гуннаром.

Из рассказов матери Гуннар предстал перед Анаид довольно загадочным типом. Кроме того, она так и не узнала самого главного.

— Скажи же мне, наконец! — взмолилась девушка. — Гуннар мой отец?

Немного поколебавшись, Селена вздохнула, словно не желая торопить события.

— Подожди немного и все узнаешь. Вот поедем, и я расскажу тебе, что было дальше.

Приоткрыв дверь, Селена высунула голову в коридор, внимательно осмотрелась по сторонам и обратилась к дочери:

— Слушай меня внимательно! Мы пойдем к машине, но спустимся к ней на грузовом лифте. Ты сядешь на заднее сиденье и будешь меня ждать. Я хочу, чтобы никто тебя не видел, никто на тебя не смотрел и никто с тобой не разговаривал. Ясно?

Вздохнув, Анаид сжала в кулаке бумажку, на которой записала ник Рока в мессенджере, и кивнула.

Анаид и Селена покидали мотель очень осторожно.

Сначала они прокрались на кухню и спустились вниз в грузовом лифте, вонявшем помоями, испачканном жиром и облепленным картофельными очистками. Потом прошмыгнули по заднему двору, шарахнувшись от облезлой кошки и повара-китайца.

Добравшись, наконец, до машины, Селена уложила чемоданы в багажник и открыла дочери заднюю дверь.

— Садись! Я сейчас!

Не успела Селена скрыться из виду, как по окошку перед носом у Анаид забарабанили чьи-то маленькие пальчики. Присмотревшись, девушка разглядела, что в стекло стучится довольно нахальный на вид маленький мальчишка.

Несколько мгновений Анаид колебалась, но потом инстинктивно выплеснула на него раздражение, накопившееся у нее от случившегося с Роком и мыслей о том, как плохо быть колдуньей. Опустив окошко, она заявила сердито:

— Чего стучишь?! Это, по-твоему, барабан?!

Вместо ответа мальчишка, оказавшийся китайчонком, протянул Анаид какой-то пакетик.

— С днем рождения! — прошепелявил он ртом, в котором не хватало молочных зубов.

Ошеломленная Анаид подумала, что ему лет семь, не больше, и пробормотала:

— Откуда ты знаешь про мой день рождения?

— Мне сказал один человек.

— Какой человек?

— Который сказал, чтобы я тебе это передал.

— Значит, это передал для меня какой-то человек?

— Да.

Не раздумывая ни секунды, Анаид открыла пакетик и застыла с открытым ртом. В нем лежали чудесные рубиновые сережки.

— А где этот чел…

Анаид не договорила. Китайчонка как корова языком слизнула, а к машине танцующей походкой приближалась Селена. Увидев мать, Анаид инстинктивно спрятала сережки подальше.

— Зачем ты открыла окно?

— Мне жарко, — заявила первое, что пришло в голову, Анаид.

— Жарко?! — удивленно спросила Селена, взглянула на градусник и поежилась. — На улице всего плюс девять!

— Вот именно! Целых девять! — пожала плечами Анаид. — А в Урте было только три!

— Ну да, — усмехнулась Селена. — Сразу видно, что ты родилась на севере.

— А я родилась на севере?

Сев за руль, Селена похлопала ладонью по сиденью рядом.

— Сядь ближе! Сейчас я расскажу тебе, что было дальше.

Земля льда и огня

Одной из белых ночей, в час, когда исландцы еще спят, нас с Гуннаром высадили в какой-то маленькой бухточке рядом с Рейкьявиком. Собрав свой нехитрый скарб, мы шепотом распрощались с семейством Харстад, и на прощание я по очереди поцеловала каждого китобоя. К моему огромному удивлению, все они, провозившись пятнадцать дней с китовым жиром, пахли в то утро горной лавандой и яблочным пирогом.

Оказавшись на берегу, мы направились к стоянке такси ближайшего поселка. По пути я оглядывалась по сторонам в поисках леса, где могла бы вырезать себе новую волшебную палочку, но вокруг вообще не было деревьев. Шел дождь, небо было серым, а на пустынных улицах свистел ледяной ветер.