Гейл Карсон Ливайн - Самая красивая

– Я любила мою неуклюжую бедняжку.

– Это говорит ваше любящее сердце. А ваш острый ум знает, что красавица Эза была вашей соперницей.

– Ты прав. – Иви промокнула глаза. – Она была моей соперницей. Она поцеловала Айори.

– А он хотел на ней жениться.

– Она заслужила смерть.

– Ваше высокое-высокое высочество, ваш покорный слуга волнуется за вас.

Она нахмурилась:

– Почему? Деревенщина мертва, ты за мной приглядываешь и всегда будешь мне верен.

– А почему я всегда буду вам верен?

Она ответила не задумываясь. Сразу видно, ей не раз приходилось повторять эти слова:

– Потому что ты преклоняешься перед моей красотой.

Тошнотворно!

– Да, – подтвердил Скулни, – преклоняюсь. А волнуюсь я из-за гвардейца Уйю. Он для вас опасен.

Не Айори! Меня захлестнула радость, а потом стыд. Я не хотела, чтобы погиб Уйю.

– Чем же он опасен?

– Вы приказали ему убить вашу деревенщину.

– Ничего подобного!

– Прямого приказания не было, но вы пообещали произвести его в рыцари, если она умрет. А затем вы не сдержали обещания.

– Но ведь он ее не убил!

– Да, но, скорее всего, он разозлился, причем разозлился настолько, что может выступить против вас.

Звучало очень правдоподобно. Быть может, даже все так и было. Я нависла над Скулни, поднимаясь и опускаясь на цыпочках от расстройства. Потом я почувствовала, что мое сердце в Пещерах гномов остановилось. Прошло секунд десять, прежде чем оно снова ожило.

С этим ударом меня осенило. И я проиллюзировала мой голос, который прозвучал словно из уст Скулни.

– Ваше величество! Это Эза.

Ваша деревенщина. Дальше я пропела:

– Я нахожусь внутри волшебного зеркала.

Я пела, и ко мне снова возвращались силы. Скулни замахал ручкой перед своим ртом, пытаясь прогнать мой голос. А я пела дальше:

– Скулни не хочет, чтобы вы знали, что я здесь.

– Эза? Ты где?

Я пропела:

– В зеркале. – Я опустила глаза, пытаясь придумать, что сказать. – Здесь, в зеркале.

Именно в ту секунду я обратила внимание на ковер. Пока я пела, мои ступни утонули в ворсе. Я снова обрела вес! Я перестала петь. И ворс снова выпрямился. Пение действительно возвращало мне силы.

– Ты по-прежнему красива? – выкрикнула Иви.

– Моя королева, – сказал Скулни, – только не…

Я не дала ему договорить:

– Он пытается сделать так, чтобы вас убили. Он вам солгал. Он…

– Ты по-прежнему красива? – Иви перешла на визг.

Я запела, больше не иллюзируя:

– Уходи! Прочь! Вон!

Я столкнула Скулни со стула. Он оказался легче пылинки. Испуг на его лице сменился яростью.

Я села на его место. Обыкновенный стул по виду, но едва я опустилась на сиденье, как стала единым звеном с зеркалом. Оно стало такой же частью меня, как мои руки, и пользоваться им было так же легко. Мне захотелось, чтобы Иви увидела кое-что в зеркале. Этот образ возник в мыслях. Я направила его в зеркало.

Для начала я продемонстрировала ей свое прежнее лицо.

Иви заулыбалась:

– Эза!

Я показала себя теперешнюю и пропела:

– Я все еще красива.

– Эза!

Лицо исчезло, королевские покои качнулись. Я снова увидела потолок, потом подол юбки и туфлю на тонком каблуке, который приближался к нам.

Да!

Я сейчас умру?

Каблук ударил в зеркало-окно. Оно не разбилось. Еще один удар. И еще один. Иви с силой топала по зеркалу.

Но так и не сумела его разбить.

Тогда Иви попробовала другие способы. С размаху ударила зеркальце о дверную ручку. Набросилась на него с ножом.

А Скулни рядышком кланялся и злорадно улыбался.

Иви принялась вопить:

– У меня не получается тебя разбить. Почему я не могу тебя разбить? Скулни, почему я не могу тебя разбить?

– Он хочет добиться твоей казни, – пропела я, – поэтому он…

– Эза? – Ее лицо почернело. – После смерти ты попала в зеркало? К Скулни?

Я подтвердила.

– Если я убью себя, тоже попаду к тебе? Да?

Скулни придвинул голову к моей и ответил:

– Да, моя королева. Я жду вас здесь с нетерпением.

– Тогда я так и сделаю. Это я нужна Скулни, а не ты.

– Нет! – закричала я.

Должно быть, она бросила нас на пол. Зеркало-окно показывало только потолок. Скулни величественно улыбался, скрестив руки на груди.

Иви вернулась. Я увидела ее руки – она насыпала в стакан белый порошок.

– Нет! – воскликнула я. – Не делай этого!

Я пыталась придумать, что бы такого показать ей в зеркальце. И наконец придумала. Я запела:

Я бы ни за что не осталасьсо Скулни,чудовищем, пауком,живущим в зеркале…

Не переставая петь, я вскочила. Стул перевернулся. Моя связь с зеркалом оборвалась. Продолжая петь, я сжала кулак и стукнула им в зеркало со всей силы.

Звук получился такой, будто кто-то ударил по всем клавишам пианино одновременно. Появилась кривая трещина, но зеркало не распалось.

Иви размешала яд ложкой.

– Деревенщина, я иду. Великанша, я сейчас.

Я пропела во весь голос:

– Айори! Любовь моя… Айорта… – и снова ударила в зеркало.

Появилась еще одна трещина, но зеркало выдержало.

Иви подняла стакан.

Я превратилась в целый хор и кинулась со всем своим певческим весом – плечами, локтями, коленями – прямо в зеркало. При этом я пела:

– Я ни за что не останусь в зеркале, красавица в…

Меня заглушил ужасный рев.

Глава тридцать шестая

Зеркало со звоном рассыпалось. Скулни пронзительно заверещал, поскольку стены тоже обвалились. Какую-то секунду мы с ним стояли на туалетном столике Иви, каждый ростом с наперсток. Ноги промокли в луже, я глянула вниз и увидела осколки пузырьков от снадобий. Иви выронила стакан.

Меня подняла вверх какая-то сила и потянула к двери. Улетая, я успела услышать отчаянный крик Иви, а Скулни тем временем уменьшался на глазах и через секунду совсем исчез. Меня уносило прочь: я пролетела по коридорам, потом оказалась за пределами замка. Вновь пронеслась над горной цепью Ормалло. Вновь прошила насквозь монолитную скалу.

А вот и рынок в пещере. Я увидела собственное тело, укрытое одеялом с драгоценными каменьями, обложенное подушками. Рядом со мной сидел жамМ и держал за руку.

Я спикировала вниз. Ой! Лицо больше не было красивым. Я скользнула обратно в свое тело.

Мир вокруг исчез. Я не могла даже пальцем пошевелить. Превратилась в крошечный огонек меньше пламени свечи, горящий глубоко в леднике. Я чувствовала руку жамМа и вес одеяла, но где-то далеко-далеко от меня.