Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

Развалины замка Рюстефан угадывались темной массой на холме, что вырос впереди. Здесь берег подступал почти к самому урезу воды, а холм, увенчанный камнями, нависал над волнами. Некогда море плескало чуть дальше, и утес не был так подточен ударами волн, но с годами вода подступила ближе. Замок к тому времени уже был заброшен и обратился в руины. Эти развалины пользовались недоброй славой: иногда в них гнездились разбойники или какие-нибудь беглые люди, и еще там постоянно летали вороны.

— Странное место для того, чтобы получить благословение, — повторил сир Ив, но Мархерид не отозвалась.

Подняв голову, девушка смотрела на развалины.

Полная луна ярко освещала их. Видна была каждая травинка, что выросла возле старых камней. Лунный свет очерчивал ее контуры с такой тщательностью и столь бережно, словно любая былиночка обладала огромной, ни с чем не сравнимой ценностью.

Руины замка Рюстефан, напротив, выглядели сплошной темной глыбой, как будто их высекли из цельной скалы, хотя на самом деле это было не так.

Неожиданно сир Ив заметил в стене просвет, откуда вырывались яркие лунные лучи, и вздрогнул, так неожиданно это ему показалось.

Спустя миг он уже улыбался собственному испугу. Перед ним высилась стена — всего лишь сложенная булыжником стена, которая по странной прихоти ветра и дождя сохранилась немного лучше, чем остальные. В ней имелось высокое узкое окно, похожее на бойницу, оно-то и пропускало свет.

Молодые люди начали подниматься на холм, и сир Ив со своей некрасивой спутницей возглавил шествие. Мархерид ступала очень осторожно, боясь споткнуться. Она чувствовала себя важной особой, на которую все смотрят.

В толпе началась музыка: кто-то прихватил с собой пару дуделок, вырезанных из камыша или слепленных из глины. Мелодию подхватили голоса. Сир Ив знал эту песенку — под нее частенько танцевали. Он тоже начал было напевать, но скоро сбился, смутился и замолчал.

Очутившись среди руин, парни и девушки начали плясать. Они размахивали факелами, прыгали, хватали друг друга за талию, а после разбегались и хохоча искали друг друга в темноте. Ив и Мархерид тоже танцевали, как умели (а оба они умели довольно плохо, к тому же и разница в росте сильно им мешала: Мархерид была почти на голову выше).

Луна светила ровно и холодно, она обливала фигуры людей с головы до ног, не упуская ничего и не оставляя в тени ни малейшей детали. Луна как будто оценивала танцующих людей — трезво, никому не давая поблажки.

И тут в лунном свете сир Ив увидел нечто, от чего ему сделалось очень холодно: в узком окне он заметил черный силуэт человека.

Сколько Ив ни вглядывался, он не мог различить лица стоящей в оконном проеме фигуры. Затем неподвижный силуэт ожил — он повернул голову, и лунный луч наконец-то упал на него. Ив вздрогнул, когда увидел лицо пожилого мужчины, почти совершенно лысого, с длинными продольными морщинами на щеках, с глубокими складками на лбу. Он был невыразимо печален — так выглядит человек, который зачем-то достиг старости и за все минувшие годы не пережил ни одного радостного дня.

За его спиной начал клубиться белый дым. Лунный свет пронизывал этот дым, наполняя его свечением.

— Призрак, — шепнул сир Ив.

Мархерид прижалась к нему. Музыка смолкла, голоса утихли — молодые люди собрались в кучу и не отрываясь смотрели на развалины, где происходило нечто очень странное.

— Призраков двое, — еле слышно выдохнула Мархерид на ухо сеньору. Ей пришлось наклониться над ним, как над ребенком. — Мужчина и девушка. Он уже появился — скоро следует ожидать и ее…

Мужчина шевельнулся опять. Теперь Ив видел его профиль, резко очерченный, с крупным носом и выступающим вперед подбородком. Образ неизвестного отчетливо выделялся на фоне светящегося тумана.

В тумане медленно проступила вторая тень, сгусток белизны — но белизны мертвенной, холодной. Мелькнул образ юной девушки с нежным овалом лица, с огромными, тающими в тумане глазами. Туман то поглощал ее полностью, то позволял ей на мгновение вынырнуть и показаться на поверхности, чтобы затем вновь погрузиться в этот клубящийся омут.

Затем девушка вдруг освободилась от призрачных тенет и встала рядом с мужчиной. Их ладони соприкоснулись, и улыбка счастья, вырастающего из самых глубин скорби, показалась на исстрадавшемся лице мужчины. Ива поразила жадность, с которой оба призрака впитывали близость друг друга.

— Они были очень влюблены, — прошептал он. — Почему же с ними случилось все это?

Ему не ответили: собравшиеся молодые люди начали окликать призраков и просить их благословения.

— Посмотрите на нас! Благословите нас!

— Мы не хотим расставаться ни в этой жизни, ни в будущей!

— Мы любим друг друга!

— Дайте нам благословение!

Белая, тонущая в тумане девушка протянула вперед руку, пальцы ее задрожали. Внезапно она отдернула руку и закричала. Пронзительный этот вопль разлетелся над утесом, и даже море, шумевшее внизу, неожиданно замолчало. Голоса молодых людей оборвались. Стало очень тихо.

Мужчина вышел вперед, загораживая собой белую тень. Теперь Ив понял, что девушка слепа, но мужчина видит все: зоркие глаза призрака останавливались на каждом из присутствующих, и юноши и девушки ежились, закрывали лица руками, вздыхали, многие принимались плакать. Затем ледяной взгляд мертвеца замер, и Ив почувствовал, как холод пробирается в его кровь.

Мархерид, стоявшая рядом с ним, отшатнулась и выпустила руку молодого сеньора. Отошли от него и прочие, все, кто был неподалеку. Ив остался один, и призрак смотрел прямо ему в глаза. Острые иглы впивались в зрачки Ива; никогда в жизни мальчику не было еще так холодно.

Призрак заговорил. Он произнес только одно слово:

— Керморван.

И после этого все исчезло — и белый туман, и черный силуэт в окне.

Ив без сил опустился на землю. «Керморван». Призрак узнал его. Отравленная кровь рассказала привидению нечто, чего не знал и сам мальчик, в чьих жилах она текла.

Вокруг Ива бродили какие-то люди. Праздник был испорчен. Безжалостный лунный свет горел над Ивом, и всякий мог увидеть молодого сеньора — испуганного, опустошенного. Никому не было до него дела — все пытались исправить настроение и все-таки повеселиться, хотя бы чуть-чуть, несмотря на то, что благословения призраков в этом году так и не последовало.

Ив чувствовал себя совершенно одиноким. Люди, для которых он когда-нибудь станет господином, оставили его наедине со случившимся. Все, даже Эсперанс.

Усилием воли он сбросил с себя оцепенение и повернул голову. Нет, все-таки он не вполне был справедлив к своим спутникам. Кое-кто остался: рядом на земле сидела Мархерид и терпеливо ждала, когда он обратит на нее внимание.