Катя Зазовка - Нечистик

  - А-а-а! - парень опустил голову: это упырь вонзил стальные когти - побежали красные струйки. Глаза нечистика прятались за плотно сомкнутыми веками, мертвое тело не шелохнулось, даже пальцы не сдвинулись с места. Но когти росли с неимоверной быстротой, словно пытаясь насквозь пройти всю юношескую плоть. Они изнутри рвали ткани и лопали сосуды, поднимаясь выше, к локтям. Боль чудилась нестерпимой. Было невероятно сложно удерживать себя на месте. Парень чувствовал, что его тело уже буравят где-то ближе к плечам. По глазам стекала блестящая кровавая пелена.

  - Давай скорее, - простонал Малк, - он сейчас меня на части разорвет.

  - Только не отпускай!

   Сызнова раздался лязг. Малк сам не понимал, что его все еще удерживало на месте. Никогда-никогда ему не было так плохо. Сейчас даже то, что вытворяли Зазовка и Лесун представлялось не более чем легкое поглаживание.

  - Я боле не могу, учитель, - когти уже проросли глубже и добрались до шеи. Малку казалось, что все его тело пронизывают длиннющие стальные прутья.

   Опять пролетел металлический скрежет. Еще один. И еще.

  - А-а-а-а! - ревел Малк, когда один из когтей ворвался в горло. Изо рта полилась кровь, И вместо очередного крика парень захрипел. Он понял, что уже боле не держит упыря, но гнусные лезвия, все еще терзали тело. Когда каждое из них прокалывало очередной орган, внутри что-то лопалось. Странно, что Малк вообще что-то чувствовал. Кровавая пелена изменила цвет на черный и, хвала богам, все-таки избавила от чудовищной муки.

  Благодатное забытье распахнуло свои объятья. Малк летел. Стало легко и свободно. Рядом кружила Лада в образе пустельги, который ей так шел. К тому же зачем теперь превращаться в человека, ежели им и тут, в небесах так хорошо? Может, это и есть Вырай? Тело само двигалось к золотистому солнцу, но оно не слепило, нет. Его ласковое нежное сияние как ничто на матушке-земле радовало глаз и душу. Вот оно, великое счастье! И зачем вообще жить средь людей, ежели в Вырае так добре?

  Но неожиданно легкость вновь сменилась тяжестью. Тело утратило эфемерность и превратилось в свинцовую массу, которая резко стала удаляться от дивного солнца. Нет! Нет! Зачем? Не надо обратно! Свет сменился бесконечной тьмой.

  ***

  Проступили первые дома деревни. Дошел-таки! Хвала богам! Петухи орали как полоумные - так всегда происходит, когда где-то рядом нечистики копошатся. А тут тем паче - Тарас ведь сам, своими глазами видел, как волколак направился к селению. Хоть бы не успел ни до кого добраться! Рыжеватый на последнем издыхании поковылял к дому мельника. Светлело. Солнце еще не выглянуло, но кончики его первых лучей уже поглаживали сонное небо, заставляя просыпаться. Скорей бы убедиться, что с Марьей все в порядке. С большим трудом, но мужик добрался до крыльца и забарабанил в двери. Изнутри донесся дитячий визг. Неужто Ядины малыши к жизни вернулись?

  - Открывайте, это я!

  - Кто я? - переспросил мужской голос. Ба, да это ж мельник! Тоже очухался!

  - Тарас это! Скорее открывайте!

  Скрипнул засов, в лицо ударило мерцание множества лучин да свечей.

  - Заходь. Что случилось? На тебе лица нет.

  - Дай воды, - попросил задыхающийся мужик. Рыжеватый ввалился в сени и тут же уселся на пол. Сил дойти даже до лавки уже не осталось.

  - Вернулся, живой, - запричитала подоспевшая Марьяна, протягивая воду. Тарас жадно приник к чаше. Большие глотки больно давили на стенки пересохшего горла. А несколько капель вообще попали не туда, вызвав судорожный кашель.

  - Да, что это с тобой? - удивился мельник.

  - Почти всю ночь бежал, - сквозь дерущий легкие кашель и слезы выдавил из себя Тарас.

  - Пройди в избу.

  - Погодь, дай отдышаться. Сил нет.

  Сызнова задушил кашель. Наконец, немного придя в себя, восстановив дыхание и избавившись от перхоты, рыжеватый устроился на лавке. Из соседней комнаты доносился разговор Яди с мальчиками.

  - Рассказывай, - потребовал мельник.

  - Был я у хаты ведьмака. Тебе, видать, уже рассказали. Пошел к нему за подмогой. Да только наткнулся там на волколачий вой, пропавших детей...

  - Девочка моя! Она там? Жива? - в надежде завопила Марьяна.

  - Не ведаю, - собственный ответ рассек сердце надвое, - так и не смог понять. Как ни обступал это черное жилище, как ни прислушивался - так и не сумел различить ничего более чем вой, дитячий визг, да крики Марыси.

  - Марыси? - поразилась мельничиха.

  - Да, ворожиха тоже там. Я хотел сначала кинуться внутрь, детей вызволить... да не решился, - мужик виновато опустил голову, но попытался оправдаться. - Подумал, что коли пропаду, то в деревне так никто и не узнает, где дети томятся.

  - Никто тебя ни в чем не винит, - поддержала мужика мельничиха, - из селения и так ни один человек не решился с тобой пойти.

   От таких слов рыжеватый немного встрепенулся и продолжил:

  - Вот вернулся, чтоб народ собрать, да на черную хату идти. А теперь и не ведаю что делать.

  - Почему? - спросили хором.

  - Да я полчаса назад, на подходе в деревню столкнулся с волколаком. Кажись, тем самым из черной хаты. Рыщет тут то ли сам ведьмак, то ли нечистик им науськанный.

  - Так они ж приходили сюда ночью, - испугалась мельничиха.

  - Кто?

  - Да этот ведьмин отпрыск, - пояснил мельник и со злостью добавил, - а с ним и Малк... предатель.

  - Что ж ты говоришь такое! Малк ни в жизнь бы нас не предал! Он... он зачарован, - ужаснулась собственной догадке мельничиха. - Видать, и вправду ведьмак тот нечистик и есть! Надо бежать, спасать Малка!

  - А как же доченька моя? И другие детки? - со страхом добавила Марьяна, глаза которой увлажнились и заблестели.

  - Погодьте, не время сейчас слезы лить. Надо что-то срочно делать, - мельник мигом остановил готовые сорваться ручьи и из глаз своей жены.

  - А почему ты решила, что именно ведьмак во всем повинен? - переспросил мельничиху Тарас.

  - Так Ядя, сама рассказала, что тот, кто из нее кровь сосал, на ведьмака похож был.

   Воцарилось молчание, отяжеленное раздумьями и догадками. Только малыши посмеивались от тихих ласковых слов мамки.

  - Одного только никак не пойму, зачем он тогда тебя да Ядю с малыми к жизни вернул? - лицо Марьяны исказилось, будто уста нехотя вытолкали слова наружу.

  - И, правда, зачем? - призадумался рыжеватый.

  - Да, чего тут гадать?! Подозрения с себя хотел снять, вот и вернул к жизни. Поди, почуял, что мы почти уразумели его страшные планы, вот и захотел притупить наши догадки, - мрачно промолвил мельник. - Только не выйдет у него ничего. Надо срочно народ собирать. Рассказать обо всем. А там и решим, что делать дальше.