Тиа Атрейдес - Сумрак и Гитара

Шу лежала на груди Тигренка, счастливая и умиротворенная, поглаживая и исследуя пальцами его лицо, обводя улыбающиеся губы, позволяя ему щекотать свои ладони ресницами и покусывать за кончики пальцев. Она вовсе не хотела отдаваться ему сегодня, опасаясь… — она уже не помнила, чего там следовало опасаться. Тигренок сейчас выглядел счастливым и расслабленным, позабывшим прошлое, не задумывающимся о будущем. Ей было невыразимо приятно чувствовать его разгоряченное тело, смотреть на него, целовать его. Хотелось оставаться так вечно, блаженствовать в его объятиях, и не вспоминать об окружающем мире. Шу казалось, что ему сейчас хочется того же, и если она попросит, то Тигренок останется с ней.

Хилл остался бы, попроси она. Ему даже не нужна была просьба — только позволение. Он был уверен, что не сможет жить без неё, и что сделает всё, что угодно, лишь бы никогда не расставаться с ней. И при этом Хилл был полон раскаяния и вины — если бы он только мог предположить, что и эти слухи о принцессе совершенный бред… если бы он не был так зол и не сходил бы с ума от ревности… если бы не набросился на неё, словно голодный зверь… Боги, он же её практически изнасиловал! Он даже не помнил, сопротивлялась ли она в начале, или сразу ответила. Он даже не отнес её в постель, бросив на пол. И где все его намерения доказать ей, что он лучший любовник из всех, кого она только сможет найти? Ну да. Лучший. Единственный. Взявший её на полу в гостиной. Демоны! Какой же идиот…

Принцесса не знала, сколько прошло времени, но далекая мысль о том, что сюда скоро могут прийти её фрейлины, не давала ей покоя. Мало скандала за завтраком, ещё не хватало показаться на публике в таком виде. Она вопросительно взглянула на Тигренка — не пора ли вставать? И вообще принимать приличный вид? Он нежно улыбнулся в ответ, ухватил её в охапку и вместе с ней вскочил на ноги, продолжая прижимать к себе.

Тигренок на руках отнес её в спальню и бережно положил на постель. Она не успела ничего сказать, как его губы снова приникли к ней, и все мысли вылетели у неё из головы. На этот раз Тигренок был нежен и осторожен, и Шу чувствовала себя драгоценной цуаньской вазой, хрупкой и звенящей. Каждое его прикосновение отдавалось сладкой дрожью во всём теле, она не понимала, где его руки, где язык, где мужское естество. Она была им, а он ею, одним существом с двумя телами, так подходящими друг другу, идеально совпадающими в каждом движении, в каждом изгибе.

Едва отдышавшись, Шу почувствовала беспокойство. Похоже, и Тигренок вместе с ней — они, не обменявшись ни словом, устремились в ванну. Тигренок не дал, правда, принцессе и шагу ступить самой, снова подхватив её на руки. Шу довольно засмеялась — ей нравилось, как он носит её на руках, нравилось, что он понимает её без слов, и нравилось всё, что он делает. В темпе ополоснувшись, даже толком не поцеловавшись под душем, Шу и Тигренок принялись одеваться. Принцесса не могла удержаться и не рассмотреть любовника ещё разок — какие, к демонам, статуи, ни один художник до сих пор не создал такого совершенства. Совершенство довольно и несколько смущенно усмехнулось, пожимая плечами: «А чего ещё ты ожидала, разглядывая меня? Что я, каменный?» Шу притворно строго погрозила ему пальчиком, но тут же подошла и жарко поцеловала в губы. Но не дала себя ухватить, убежала, смеясь, за кресло и прикрылась платьем. И показала Тигренку язык.

Выйдя в гостиную, Шу смутилась, увидев на полу обрывки растерзанного утреннего платья. К счастью, служанки поостереглись заходить, пока Её Высочество не распорядилась. Она быстренько удалила изобличающие её аморальное поведение тряпки и обернулась к Тигренку:

— Ты пойдешь со мной на прогулку? Пожалуйста, — Шу понимала, что это мероприятие вряд ли доставит Тигренку удовольствие, но с последствиями утреннего балагана надо что-то делать. Спрятать Тигренка дома и больше не показывать — не выход. Наоборот, только больше подозрений. Нужно постараться отвлечь внимание фрейлин, перевести не что-то другое. И, хорошо бы Тигренок не выглядел на прогулке слопавшим канарейку котом — слишком очевидно будет, чем они тут занимались.

Хилл кивнул, соглашаясь. Ему казалось, что принцесса очень озабочена чем-то. Он, конечно, догадывался, что его выходка, по меньшей мере, скандальна, но не очень представлял себе, во что она может вылиться. Сейчас он был готов сколько угодно изображать из себя послушного котенка, лишь бы Шу не хмурила бровки и не смотрела на него с такой тревогой.

— Тигренок, — в её глазах была почти мольба, — не подведи меня, ладно?

Встав на одно колено, он куртуазно поцеловал изящные пальчики Шу, всем своим видом показывая — я ваш верный слуга, Ваше Высочество. И обещая вести себя прилично. Принцесса облегченно улыбнулась и напоследок оглядела его. Синий сдержанного покроя камзол с не бросающейся в глаза отделкой сидел на нем, как влитой, подчеркивая широкие плечи и изумительно оттеняя глаза. Вензелей на подкладке видно не было, так что мало вероятно, что кто-нибудь догадается, что она одела своего Тигренка в одежду короля Мардука. Юноша понял, что она от него хочет, и перестал весь светиться довольством, лишь шаловливые искорки в глазах выдавали его. Сдержанный и холодный, он снова напоминал статую. Нет, вернее было бы сказать — портрет опытного царедворца. Принцесса ещё раз поразилась, как легко Тигренок меняет маски, и каждая из них кажется его истинным лицом до тех пор, пока он не сменит её на другую, не менее убедительную. Хилл подумал примерно о том же в отношении принцессы — от страстной женщины не осталось и следа, перед ним снова была манерная, избалованная девчонка, глуповатая и капризная. Нарушая образ, Шу подмигнула ему и приложила пальчик к губам — он изобразил церемонный придворный поклон, подметая пол воображаемыми перьями воображаемой шляпы, и подмигнул в ответ.

Её Высочество явилась нетерпеливо шушукающимся фрейлинам, собравшимся в холле перед её дверьми, невозмутимая и элегантная, в сопровождении не менее элегантного молодого человека с гитарой за спиной, в котором фрейлины с удивлением признали давешнего Тигренка. Он держался на шаг позади принцессы, демонстрируя безупречные придворные манеры. Несколько тихих облегченных и восхищенных вздохов приветствовали его появление — многие девицы не надеялись увидеть его так скоро, опасаясь тяжелого и вздорного характера Её Высочества. Она могла запросто его жестоко наказать или вообще убить, недовольная его поведением с утра. Но всё обошлось, и некоторые из фрейлин с удивлением обнаружили, что не могут оторвать глаз от юноши, и старательно прятали смущенные радостные улыбки от принцессы.