Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курфюрст

Но я в самом деле старые книги читал, в одной из них сказано, как юный Карл начал свое царствование. Получив от отца в управление самую неудобную и бедную часть королевства, он сразу же столкнулся с тем, что герцог Гунольд отказался признавать его власть и захватил всю Аквитанию. Крепость Гунольда была на противоположном берегу большой и бурной реки, могучая и неприступная. Чтобы захватить ее, понадобилась бы осада целой армии в течение нескольких лет, а у Карла не было ни армии, ни множества лет в запасе.

В страшную холодную ночь, когда бушевала гроза, волны поднимались выше головы, а гром раскалывал небо, Карл отобрал из своего отряда двенадцать героев, велел всем раздеться, оставив при себе только мечи, и в таком виде они переплыли бурную реку.

Все часовые прятались от разбушевавшейся непогоды в нишах и каморках, так что перебить их, ошалевших при виде голых мужчин с мечами в руках, не составило труда. Карл ворвался в покои герцога и сразил его в коротком поединке. Неприступная крепость была захвачена горсткой героев! А не случись этого подвига, и не было бы величайшего из всех императоров Запада — Карла Великого, по имени которого всех великих вождей начали называть королями…

Фальстронг молча выслушал, покачал головой.

— В старых книгах чего только не напишут…

— Проверим, — ответил я. — Воинов отберу сам.

— Я помогу, — вызвался Фальстронг, — все-таки многих знаю лично и уже давно.

Телохранители выслушали меня очень серьезно и молча, но глаза разгорелись, впервые им предложили настоящее дело, а не постоянное и изнуряющее высматривание убийц и заговорщиков вокруг Его Величества короля.

Фальстронг почти не вмешивался в мою селекцию, а потом сказал властно:

— Слушайтесь сэра Ричарда, как меня самого! Ему нет равных как воину.

Я промолчал, проглотив сомнительный комплимент, оглядел отобранных с ног до головы.

— Из лагеря выйдем в полночь, — сказал я негромко, — к реке подойдем через час, а затем, как я уже сказал, перейдем вброд. Если кто-то попадет на глубокое и станет тонуть… что ж, тони молча! Иначе погубит и остальных.

Фальстронг сказал мрачно:

— Я поведу остальных, как только начнете подниматься на стены.

— Хорошо, — согласился я. — Тогда уже неважно, заметят вас или нет.

— А вам помощь может понадобиться.

— Нам будет легче, — сказал я уверенно, — чем было юному Карлу! Они реку не переходили, а переплывали, и не в хорошую погоду, а во время сильнейшей грозы!

Фальстронг зябко передернул плечами.

— И еще голыми… бр-р-р-р…

Глава 10

Вечер наступает медленно, я извертелся, всматриваясь вдаль, где в миле впереди высится крепость турнедцев. Я уговорил Фальстронга не приближаться к ней, дабы не увидели с той стороны, и сейчас рассчитывал, за сколько времени подойдем к реке, сколько на то, чтобы переправиться, как будем взбираться на стены…

От реки хоть и далеко, но тянет сыростью, небо медленно чернеет, далеко за лесом темнеет грозовая туча, но стоит на месте, только иногда недра озаряются зловеще багровыми сполохами.

Костер я позволил разложить в вырытой для этой цели яме, да никто не увидит огонька, береженого бог бережет, Фальстронг хмурился, но соглашался, а телохранители начали посматривать на чужака с уважением.

В полночь я поднялся, сказал негромко:

— Ну, ребята, наше время… За мной.

Не оглядываясь, я слышал, как дюжина отобранных поднялась и двинулась следом. Доспехи я велел всем снять, затяжных боев не будет, либо перебьем всех тихо и быстро, либо сами поляжем, потому только кольчуги, а у кого нет, те в коже, если есть.

Берег пологий, это с той стороны более крутой, холодная вода обожгла, как огнем, я стиснул зубы и медленно пошел, рассекая темную воду. За спиной почти тихо, редко-редко слышится плеск, но не больше, чем от выпрыгнувшей за пролетающим ночным жуком крупной рыбины.

Долгое время я шел в черноте, в которой небо и вода слились в одно нечто черное и страшное, по пояс в воде, ориентировался только на легкое течение, что давит в бок слева и пытается относить дальше вниз.

Не выдержал, оглянулся, сердце счастливо дернулось. Меньше чем в шаге сзади меня идут двое, а за ними еще несколько человек, я увидел серьезные, блестящие возбуждением глаза.

Непроглядная чернота впереди расширялась и расширялась, пока дно не начало подниматься. Я поднял глаза и понял, что пугающая чернота впереди — просто обрывистый берег, заслонивший небо.

Ни слова, ни звука, все выбрались и, снова по колено в воде, пошли вдоль берега к турнедской крепости. Подойдя вплотную, начали подставлять друг другу плечи. Я взобрался первым и, пока другие опускали вниз веревки, быстро осмотрелся. Крепость с высокими стенами ко всему еще и на высоком, в два-три человеческих роста каменном основании, но его одолеем, там есть за что цепляться руками, а вот стены…

Ко мне торопливо подбежал старший из телохранителей, Шнайдер.

— Четверо с крюками готовы, ваша светлость!

— Пошли, — велел я, — только ни звука!

Он кивнул, соглашаясь, слава богу, не рыцарь, тот бы захотел сперва гордо протрубить в рог и вызвать противника на честный бой, а этот недаром Шнайдер, что значит портной, а вот те с крючками на длинных веревках: Беккер, Вебер, Вагнер и Шмидт, что значит пекарь, ткач, каретник и кузнец — люди из простого народа, без претензий, делают все, что прикажу.

Веревки взвились вверх и пропали в ночи бесшумно, только там наверху что-то слегка цокнуло, хотя я и велел обмотать тряпками металлические крючья, и чтоб не звякали, и не блестели.

— Есть, — прошептал Шнайдер возбужденно. — Позвольте, я первый?

— После меня, — согласился я.

Он смотрел, как я достаточно быстро пополз по веревке, там навязаны узлы через каждый фут, а я на миг остановился, когда моя голова почти поравнялась с вершиной крепостной стены, прислушался, тихо, быстро взобрался и пробежал к башне.

У дверей я простоял всего несколько секунд, за это время на стену взобрались еще пятеро. Я приглашающе махнул обнаженным мечом, рванул дверь на себя, с той стороны слетел на пол плохо закрепленный засов, и я вбежал в башню, где круто заверченная спираль каменной лестницы повела вниз.

Внизу горит настоящий камин, но трое охранников бесстыдно спят. Я знаками показал телохранителям, что зарезать нужно без шума, и выбежал во двор.

Тихо, темно, луна из-за туч не показывается, я перебежал быстро, все равно чувствую себя голым и беззащитным под этим недружелюбным небом.

Ворота заперты, однако рядом небольшая дверь. Я постучал, с той стороны послышались шаркающие шаги, раздался хриплый недовольный голос: