Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)

— Мы на чужой территории, дорогая, и не можем диктовать свои условия. Саботировать решения Темного Короля — тоже. Нам придётся уехать.

Последняя тонкая ниточка, связывающая меня с тем отрезком жизни, когда я была счастлива, должна была вот-вот оборваться. Да будет Дик*Кар*Стал проклят.

Но потрясения — потрясениями, горе — горем, а этикет — этикетом. Он не терпит нарушений. Следовало немедленно спускаться к королевскому завтраку.

Герольды вострубили в трубы, отмечая появление королевы в трапезной. Царственный муж поспешил навстречу, чтобы отвести меня под пышный балдахин, где стояли два трона, украшенные золотыми коронами. Придворные склонились перед нами в низком реверансе.

— Моя королева, — протянул руку Дик*Кар*Стал.

— Ваше величество, — положила свою ладонь я на неё.

Восседая над колыхающейся толпой лизоблюдов, ощущаешь себя не очень уютно. Темный Король почти не притронулся к многочисленным деликатесам, которые лакеи то и дело меняли на столе. У меня тоже не было аппетита.

— Я обдумал ваш вчерашний ультиматум, — кривя губы, неприязненно сказал мне Дик*Кар*Стал, — вас порадует то, что я склонен принять его?

— Я уже в курсе той цены, которую вы запросили.

— Моё решение не должно стать для вас неожиданностью. Раз уж вы, Одиффэ, не желаете делить моё внимание я, в свой черёд, хочу безраздельно владеть вашим. Будем принадлежать только друг другу, моя королева.

— Как скажете, мой король.

В тот момент мне казалось, что я даже Миарона ненавидела меньше.

Возбужденный мозг отмечал совершенно незначительный детали — как в простенках пылали канделябры, как сновали толпы слуг, неся кувшины с винами, перешептывались придворные и на хорах гремела музыка.

Я с трудом дождалась окончания трапезы и, как только это стало возможным, поднялась из-за стола. Мне хотелось затеряться в толпе придворных, но как затеряешься среди тех, кто расступается перед тобой?

Плюнув на всё, я прямо подошла к Теи.

Чеаррэ легко отыскать в любом месте, каждый из них всегда сверкает, подобно драгоценному камню в булыжниках.

Стальная Крыса при виде меня лучезарно заулыбался, но глаза его оставались холодными, взгляд — острым.

— Ваше величество как всегда прекрасны… — начал, было, он.

— Прошу, не нужно церемониальных комплиментов, — отмахнулась я. — Сейчас не до них. Асторэль сообщила, что вас высылают. Не могу передать, как мне страшно оставаться здесь одной. Особенно теперь, когда Дик*Кар*Стал ненавидит меня.

— Ты совершаешь ошибку, пытаясь воевать с ним. Тебе его в любом случае не победить, — вздохнул мой наставник, — открытое столкновение тебя попросту сломает. Не забывай всего, чему тебя учили, будь изворотливее, гибче, хитрее. Чеаррэ всегда будут на твоей стороне, но мы далеко, — вздохнул он. — Нравится тебе или нет, но Темный Король это твоё настоящее и будущее. Тебе нужно учиться жить с этим. Помни, рассчитывать ты можешь только на себя.

— Я давно это помню.

— К чему такой унылый вид? Ты достаточно молода и красива, чтобы смягчить нрав его величества и облегчить свою участь. Я знаю, о чем говорю, поверь мне. Мне скоро четыре сотни лет. Я начал взрослеть ещё до того, как первый Дик*Кар*Стал занял трон Фиара. В моей жизни много чего было, и уж отличить мужчину, по-настоящему предпочитающего мальчиков девочкам, от человека, который спит со своим другом, потому что боится привязаться к женщине, я могу практически без ошибок. До сих пор Дик*Кар*Сталу просто не очень везло в личной жизни, но ты можешь всё исправить. Не сражайся со своим мужем как воин — покори его, как женщина.

— Да не хочу я его, как женщина!

— А ты захоти.

— Не могу.

— Только так ты сможешь победить — только этим оружием.

Какое-то время мы оба хранили молчание.

— Мы увидимся до твоего отъезда? — тоскливо спросила я.

— Вряд ли.

— Тогда прощай. Спасибо за всё.

— Береги себя, — сказал он мне в спину.

Я не представляла, как буду жить без Чеаррэ. Оказывается, до сих пор я не до конца осознавала, насколько зависима от их присутствия. Чеаррэ были единственными, на кого я могла рассчитывать и надеяться, на кого могла положиться.

Были…

Пока не отреклись от меня.

Я этого им не забуду.

То, что можешь изменить — измени, чего не можешь изменить, с тем смирись.

Поскольку Теи Чеаррэ не мог ничего изменить, он и не собирался бороться за право побыть рядом со мной хотя бы ещё немного. Да и с чего бы ему вести себя иначе? Он должен был возвратиться домой, к своим делам, обязанностям, семье, любовницам. А кто я для него такая, чтобы за меня бороться?

Я испытывала ярость и боль. Я воспринимала уход Теи как предательство. Если и существовал мужчина, который вызывал у меня нечто вроде дочерних чувств, нечто вроде доверия, то это был он, Стальная Крыса. А он уходил. С какой легкостью оставлял меня. Никому из них я не была нужна. Мой отец отказался от меня, боясь возмездия Светлых Богов. Миарон — из-за своей любви к мальчикам. Эллоиссэнт — из-за преданности семье. Теи — потому что так диктовали обстоятельства. Все мужчины, которых я могла бы любить, бросали меня. Такова их суть? Такова моя судьба? Или я просто не достойна любви?

В огромном дворце, в окружении самого блистательного общества я чувствовала, что бессмысленнее моего существования в мире нет. Мне совершенно не за что бороться. Мне совершенно некого было любить. Я совершенна одна. Ярость и боль переполняли моё сердце.

Внимание привлекли взрывы непристойного хохота. Девица в голубом роброне, с белыми розами в напудренных волосах, раскрашенная свыше меры, обмахиваясь веером и подчеркнуто жеманничая, безжалостно приставала к какому-то бедолаге, пунцовому от смущения и негодования.

— Кто эта девица? — полюбопытствовала я у одной из фрейлин.

Та с притворной стыдливостью отвела взгляд.

— Полно, ваше величество, — ответила за фрейлину подоспевшая герцогиня Шарлин, — никакая это не девица! Разве вы не узнаёте маркиза Виттэра? Он и раньше любил обряжаться в женские тряпки.

Перехватив мой взгляд, юный наглец застыл, а потом его подкрашенные кармином губы растянулись в клоунской улыбке.

«Сейчас будет поклон», — догадалась я.

— Ваше величество, — гротескно присела «красавица» в низком реверансе, макушкой своего парика почти подметая пол. — Вы так пристально смотрите, что, право же, это льстит моей скромной персоне, — в глазах его сквозила свирепая кошачья ненависть. — Вы можете разглядывать меня столько, сколько пожелаете. Согласитесь, такую красоту не всякий раз увидишь?