Элеонора Раткевич - Деревянный Меч

Убийца без единого стона рухнул как подкошенный. Кенета слегка замутило. Что ни говори, а это первый человек, сраженный им в поединке. Тогда, с разбойниками, не поединок был, а свалка, и никого он не сразил, а только потрепал немного. Да и переживать было некогда: дал в глаз, получил в ухо, всего и дел. А сейчас Кенет с трудом подавил дурноту. Внезапная жаркая тишина звенела в ушах, как комариная стая. Где-то рядом хрипло и рвано дышал спасенный; прыжок истощил его последние силы. На примятой траве лежал высокий парень в черном кафтане хайю. Кенет впервые видел воина не в предписанных уставом синих одеждах, а в черных, словно парень вырядился для праздника Отпевания Осени. Выражение его лица было странно детским, умиротворенным до нелепости.

– Надо же, как я его, – пробормотал Кенет, наклоняясь к лежащему на траве убийце. Он не мог бы сказать, что он чувствовал в эту минуту: гадливое любопытство, гордость или угрызения совести? Пожалуй, всего понемногу.

И тут убийца пошевелился, застонал, открыл глаза и произнес высоким удивленным голосом вопрос невероятный и совершенно бессмысленный:

– Почему зеленые?

– А почему нет? – опешил Кенет. Он не знал, каких слов можно ожидать в подобном случае, но что не таких – уж это точно.

– Осень же, – вздохнул убийца и сел, морщась от боли и заботливо придерживая голову, словно ей предстояло отвалиться в самое ближайшее время. Кенет растерялся окончательно. Он определенно знал, что на дворе никак уж не осень, но невольно огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никакой осени нет и в помине. Убийца тоже огляделся, поворачивая голову руками.

– Нет, – горько сказал он. – Не осень.

– Осень полгода как кончилась, – осторожно заметил Кенет. – А она тебе очень нужна?

– Да нет, – меланхолично заметил убийца. – Вообще-то я осень не люблю. Только я понять хочу – куда же зима делась?

Час от часу не легче.

Почему-то у Кенета не возникало ощущения, что он разговаривает с ненормальным. Конечно, от такого удара по голове можно и рехнуться в одночасье, но Кенету отчего-то так не казалось.

Блуждающий взгляд убийцы в поисках пропавшей зимы безуспешно обшаривал округу. Внезапно изнемогающий убийца наконец-то углядел хоть что-то знакомое. Глаза его разом сделались осмысленными и засияли детской радостью.

– Ты новенький? – повеселев, спросил он, указывая на деревянный меч в руках Кенета. – Учитель Аканэ очень сердится, что я опоздал?

Так вот это кто, понял Кенет. Да, все верно. Был у него ученик… был, и не стало… встретился с Инсанной, и поминай как звали… значит, встретился осенью и не помнит ничегошеньки… по голове получил и прежнее, выходит, вспомнил… нет, но до чего же странное совпадение!

– Я не новенький, – возразил Кенет, – мое обучение закончилось больше полугода назад.

– А почему я тебя не знаю? – запротестовал обеспамятевший ученик воина.

Кенет замялся, подыскивая слова и не находя их. Ну как объяснить этому парню, что с ним стряслось и как давно?

На помощь Кенету неожиданно пришел спасенный. Он уже отдышался, уже оценил обстановку и обнаружил недюжинную способность быстро соображать.

– Ты опоздал сильнее, чем тебе кажется, – заметил он, подойдя к несостоявшемуся убийце. – Ты на руки свои, парень, посмотри.

Убийца удивленно послушался. Он отнял руки от темени, поднес их к лицу – да так и замер, впившись в них взглядом. Какое-то время он сидел молча, потом тихо и неуверенно охнул, потом принялся ощупывать правую руку левой, потом наоборот. Потом вытянул руки перед собой, как слепой, и судорожно всхлипнул.

– Это что же?.. – прошептал он, давясь сухими слезами. – Как?!.

Других слов у него не нашлось, но Кенет его и без слов понял. Парень встретился с Инсанной и забыл себя уже давно. Его руки были тогда руками подростка, теперь же это руки взрослого: крупные, слегка загрубевшие. И главное, сомнений и быть не может. Не по годам детское или рано повзрослевшее лицо может иной раз ввести в заблуждение, но руки всегда выдадут истинный возраст. Теперь понятно, почему он заговорил с Кенетом как с равным: принял его за сверстника. Может, даже за старшего сверстника, погодка.

– Послушай меня. – Кенет слегка встряхнул парня за плечо. Тот безвольно подался вперед и уронил руки. – Да очнись же! – вывалил Кенет. – Ничего особенного не случилось. Тебя просто околдовали, только и всего.

– М-да, действительно ничего особенного. – Спасенный тихо хмыкнул.

– Заколдовали, понимаешь? Ты попался волшебнику, и он тебя заколдовал. И ты все забыл. А сейчас тебя по голове стукнули, и ты вспомнил, кто ты такой.

Кто именно стукнул бывшего ученика Аканэ по голове, Кенет решил не уточнять.

– А что было за эти годы, ты забыл.

– Годы? – одними губами произнес парень.

– Годы, – свирепо отрезал Кенет и замолчал, не зная, что еще сказать. С деревянным мечом наголо он чувствовал себя до крайности неловко, почти неуместно, но вложить меч в ножны он отчего-то не мог, как не мог бы облегчиться посреди деревенской площади: не место и не время. Парень смотрел на хорошо ему знакомый деревянный меч и беззвучно икал. Кенету и побеждать в бою по-настоящему раньше толком не доводилось, а уж нечаянно расколдовывать кого-то – тем более. Он чувствовал себя не растерянным даже, а попросту несчастным. До того несчастным, что вот еще мгновение – и он тоже начнет икать.

Спасенный обвел взглядом обоих воинов, неожиданно усмехнулся и обрушил на траву заплечный мешок.

– Не знаю, как вы, господа воины, – спокойно произнес он, – а я есть хочу.

Взметнулся в воздух и лег на траву чистый полотняный платок. На него легли пресные лепешки и завернутое в тряпицу сушеное мясо.

Неловкое напряжение разом исчезло. Несостоявшийся убийца перестал беззвучно икать. Он икнул всего один раз, громко, явно от голода. Кенет отвернулся и вложил меч в ножны.

– Присоединяйтесь, господа воины. – И спасенный указал на свою нехитрую снедь.

– С удовольствием, – охотно ответил Кенет и присоединил к разложенным на платке запасам собранные им с утра съедобные травы. Он и забыл о них – таким невероятно давним казалось ему минувшее утро.

– Это славно, – кивнул спасенный, окинув травы взглядом знатока. – Это очень даже можно сварить. Особенно если с мясом. Изрядная похлебка получится.

– Вот только на чем сварить? – поинтересовался Кенет, озираясь в поисках хвороста. Ясное дело, возле одинокого дерева сушняку взяться неоткуда.

Расколдованный непонимающе взглянул на Кенета, поднялся с земли и единым ударом меча отмахнул от дерева основательную ветку. Кенет ахнул и зажмурился: вот уже год, как он не срубил и не срезал ни одной живой веточки. Ему сделалось не по себе.