Виктор Дубчек - Капитан. Наследник империи

— Ему что, заняться нечем? — поморщился сударь капитан. — А кстати…

Вытирая губы, он присел на чурбан с другой стороны верстака. Запустил руку в мешок, достал небольшую деревянную пластину… о нет, это была — «книга».

Кави уже знал, что именно в таких книгах, собранных из сшитых либо склеенных прямоугольных листов, хранили свои свитки люди Земли. Понять смысл подобного обустройства эльф не мог — очевидно ведь, что куда удобнее поставить обычный свиток на препсу и читать, медленно перематывая с нижнего стержня на верхний. Так и строка схватывается единым взглядом, да и сложнее потерять оставленное место в свитке, ежели возникает вдруг надобность оторваться от чтения.

Спросив взглядом разрешения, Кави, преодолевая непривычку, откинул верхний толстый лист и с любопытством вперил взгляд в крупные чёрные знаки.

— Дальше листай, — ободрил его сударь капитан.

Эльф перекинул несколько рыхлых сероватых страниц. Знаки сделались мельче, но ничуть не более понятны.

— Увы, — сказал Кави, отстраняясь от книги, — этот язык мне не знаком.

— Вот и я ваши свитки читать не могу. А язык-то — понимаю и даже говорю. Много говорю и, похоже, слишком убедительно.

— Рискну предположить, что знание вагну передано Вам при переносе, сударь капитан. Согласно сведениям, изложенным в работах Манаса Горы, Пагди…

— Да это-то понятно, сказал Немец, снова потирая шею, — тут другое…

— Рискну предположить, — рискнул предположить Кави, — что поиск взаимопонимания с Его Величеством потребовал от Вас известной меры вескости, не так ли, сударь капитан?

Немец как-то исподлобья взглянул на эльфа, но тут же отвёл глаза.

— Читать, значит, учится, — протянул он задумчиво, явно избегая скользкой темы.

— Ровно так же некогда Дурта учил читать и меня самого, — с тёплой ностальгией сказал Кави. — В его скромной хижине скрывался я после бегства из Нагары, после того, как прятаться в гробницах стало уже невозможно. В это время Варта праздновала возвращение войска… а чуть позже начали проявляться и первые знаки пришествия Великой Чумы. Я безмерно тосковал по принцессе Севати, расстаться с которой вынудили меня…

— Ты рассказывал. Тоскует мелкий-то?

— Он ничем не выдаёт своей грусти, — пожал плечами Кави, — лесной эльф, дитя суровой, безразличной к чувствам смертных…

— А ты? — бесцеремонно прервал его Немец.

Мгновение эльф поколебался, но расправил плечи, гордо поднял голову и негромко, но с величайшей твёрдостию заявил:

— Я принял решение не вступать с юным Кави в борьбу за сердце и руку Севати. Так судили суры.

— Горжусь тобой, — довольно мрачно сообщил сударь капитан, — обеими версиями горжусь.

Эльф смутно чувствовал, что не вполне понимает некие вновь открывшиеся обстоятельства, однако обстоятельства сии явно оказались порождены встречей капитана с Его Величеством, — странно было б ожидать какого-либо иного, менее судьбоповоротного исхода подобной встречи! — а потому и оставались пока внешними по отношению к нему самому.

Он предпочёл промолчать.

— Ладно, — сказал Немец, устало перебираясь на узкий лежак у стены. — Четыре часа поспать я должен. Не тот возраст-то уже.

— Я разбужу Вас, — вызвался было Кави, но Немец постучал по стеклу своих замечательных наручных часов.

— Ложись спать. Завтра… сегодня днём большое веселье в лагере намечается.

Человек поворочался и, не дождавшись вопроса, пояснил:

— У Адинама все признаки пневмонии.

— Не думаю, чтоб это составило для нас теперь хоть какую-нито проблему, — пожал плечами Кави.

— И Великой Чумы, — закончил Немец.

— О…

— Так что ложись, — повторил сударь капитан, поочерёдно прихватывая пальцами боковые поверхности часов и вглядываясь в маленькое стекло. Человек перехватил взгляд эльфа и добавил успокаивающе:

— А часы — подарю. Обещал же.

Часть III. Сельская честь

Глава 13. Кабалевский

«Коробочку» вытягивали конями. Тяжёлые мосластые битюги, хрипя и надрывая могучие покатые спины, выволакивали машину к западному берегу — ближе к лагерю и столице. Ни сильного течения, ни глубокого ила в месте брода не наблюдалось, но дело всё равно шло туго. Ящики с медикаментами разгрузили солдаты, вручную — но весу-то в тех таблетках… а БТР сам по себе — пятнадцать тонн.

Лошадок было жаль, но демонстрировать самобеглые возможности техники Немцу вусмерть не хотелось. Не то чтоб из каких-то конкретных опасений… бывший капитан спецназа ГРУ, вдобавок семь лет проживший на нелегале, просто привык тихариться. Скрывать личность, перемещения, мысли, чувства, намерения; тем более — наличие и характеристики вооружения. Никогда не знаешь, как «сыграет» информация. Любое вскользь брошенное слово способно перевернуть мир — пусть только твой, личный, который ты полагал таким надёжным, уютным и безопасным.

Слово там, слово здесь — и покатились камушки с горы, на ходу обрастая неприятностями. Несложные ведь правила: если новый знакомец сходу начинает рассуждать о смене власти — провокатор, к гадалке не ходи. Никогда ни в чём не признавайся, не соглашайся даже с самыми доброжелательными обвинениями даже в самых ничтожных проступках: сейчас в каждый сотовый встроен диктофон, а в каждого яростного оппозиционера — пламенный стукач-охранитель.

Правила эти, конечно, ни от чего не гарантируют — но вероятность-то проблем снижают. А раз снижают — соблюдай, пехота. Ну, и спецура — не брезгуй.

Сейчас капитан сожалел и о том, что так по-удалому выстрелил из пушки. Нет, эффектно, конечно, вышло. Но по сравнению с тем же «калашом» — ничего принципиально нового. «Могём!» — ну могём, дальше-то что.

Конечно, новые возможности… как ни крути — обретённое почти бессмертие пьянило. Терминатор: производство немецкое, сборка отечественная. Пробег… ну, пробегал, дело житейское.

Что, капитан, натерпелся? Натерпелся — там?

Немец привычным жестом коснулся подбородка.

Нет. Не смей вдруг начать себя жалеть.

Там ли, здесь… любой мир устроен по одним и тем же законам. Не потому, что законы эти хороши, а потому что других не существует. Различие лишь в том, как люди используют эти законы, как собирают свой мир — пусть из одинаковых элементарных кирпичиков.

На берегу ругались солдаты — под колёсами БТР крошились клинья из обожжённой глины. Взмокшие возницы нахлёстывали битюгов. С настолько тяжёлыми телегами Варта обращаться явно пока не научилась.

— Дерево! — крикнул капитан, привставая в стременах и указывая рукой в сторону рощицы ниже по течению. — Нарубите брусьев!