Чужестранец в землях загадок - Станислав Дементьев
В свете выпавшего из руки Оррика камня, блеснул кинжал. Агарнат говорил почти расслабленно, но не спускал с Оррика глаз.
— Интересно, ты вправду уже готовенький или притворяешься? — во второй руке Агарната как из ниоткуда появилась тяжёлая стальная стрелка. — Сейчас…
Он осёкся, услышав звук движения чего-то большого и грузного у себя за спиной. В следующий миг произошло сразу несколько событий.
Агарнат крутанулся на каблуках, и стрелка сорвалась с его пальцев, с силой, превосходящей тяжёлый арбалетный болт. Хвост дракона рассёк воздух. Оррик, подскочил с пола как распрямляющаяся пружина и его кинжал вонзился Агарнату в ногу. Если бы не это, тот может и сумел бы увернуться, а так удар Раймертиса перешиб его пополам, как кнут перешибает тростинку.
С глухим, утробным рычанием, дракон попробовал подняться, раз, другой, третий, но ноги его не несли. То ли стрелка Агарната попала в уязвимое место, то ли яд, проникший в его тело через многочисленные раны, продолжал действовать, то ли просто сил не оставалось.
Оррик чувствовал себя немногим лучше. Дыхание давалось с трудом, немудрено, при пробитом-то лёгком. Сломанная нога теперь отказывалась слушаться, да и вторая болела немногим слабее. Относительно недалеко на полу он заметил отлетевшую в сторону секиру Ротье, полуползком добрался туда и встал, опираясь на неё, как старик на палочку.
— Раймертис. Если можешь ударить ещё раз — сейчас самое время.
* * *Яд всё же прикончил оборотня, так что к тому времени, как Кларин и Клармонда спустились вниз, в живых оставался только Оррик, сидящий у стены древнего зала в круге света.
— Не слишком вы торопились. Это уже та часть плана, в которой вы принимаете свои истинные формы и разрываете меня на куски?
Глаза Клармонды вспыхнули гневом и она шагнула к Оррику с таким видом, словно собиралась его ударить, но Кларин успел поймать её за запястье. Хоть он и выглядел рядом с Клармондой субтильным книжником рядом с принцессой-воительницей, она не могла сдвинуть его руку ни на волосок.
— Если ты такой сообразительный, то мог бы догадаться, что подобные шутки неуместны вообще, а тем более рядом с телом нашего брата.
— Если ты такой правильный, мог бы не использовать столь явных предателей. И кровь с левой стороны лица утри, а то пугает.
— Я просчитался, — признался Кларин, доставая из кармана платок. — Не думал, что приятели Юон по Братству Талисмана решат, что им под силу с нами совладать и сумеют нас выследить. Кто бы ни нанёс тебе удар в спину, он почти наверняка рассчитывал, что с того света мы не сможем потребовать объяснений.
— А не пошли бы вы оба отсюда? — решительно заявила Клармонда. — Меня тошнит от вас. Нашёл время и место для высокоумного трёпа, брат.
— Ты уверена? Может мне лучше обо всём позаботиться? Я вижу, что тебе…
— Валите уже!
— Хорошо, только достань небесного вина для Оррика, ты же видишь, как он изранен.
* * *Небесным вином в этих местах называлось хорошо знакомое Оррику исцеляющее вино — густое зелье медово-золотого цвета, невероятно ускорявшее заживление ран. Но даже с небесным вином исцеление требовало некоторого времени и покоя. Оррик лежал снаружи, у свежеразведённого костра, и слушал рассказ Кларина, который по-прежнему оставался в человеческом облике. И блуждающая луна, и полярная луна вышли из-за туч, но этим нельзя было объяснить то, что вся атмосфера древних руин казалось Оррику изменившейся, больше в ней не чувствовалось ползучего страха. Он гадал, не упокоились ли теперь бродившие по ним призраки.
— Извини, если я утомляю тебя моей болтовнёй. Хочется, знаешь ли, выговорится, но не знаю перед кем. Сестра уж точно предложит мне не молоть зря языком, едва я успею начать. Значит, ты начал догадываться, кто мы такие, в первый же день, хм. Если ты ещё не до конца потерял сознание, когда она выловила тебя из реки, то тут ничего удивительного нет, но надо всё же достать сестре менее заметный чудесный предмет для превращения.
Оррик лишь утвердительно хмыкнул.
— Так вот, думаю, ты и сам желаешь объяснений.
— Да.
— Боюсь, если я стану рассказывать всё целиком и по порядку, то не закончу до следующего заката… Ладно, попробую начать с самого важного, а там уж расспрашивай о тех подробностях, что тебя заинтересуют. Представь себе: твой любимый брат… у тебя, кстати, есть братья?
— Была сестра, когда я покинул мою страну.
— Ну вот представь себе: скажем, у тебя есть нежно любимая сестра, которая обожала кошек, души в них не чаяла, но после того, как кошка, возьмём для примера, выцарапала ей глаз, её охватило безумие, не оставившее иного смысла в жизни, кроме как мучительно убивать всякого представителя кошачьей породы, до которого она может добраться. Боль и смерть не доставляют ей никакого удовольствия, после каждой расправы она не может уснуть из-за кошмаров — но просто больше не в силах думать ни о чём другом. Какое-то время кажется, что любовь родных и покой направляют её к выздоровлению, она уже почти может поддерживать нормальный разговор, ты даже убеждаешь себя, что она потихоньку начинает радоваться жизни — но затем маленький толчок, какая-нибудь мелочь, типа взгляда на своё отражение в глади воды или полированном металле, и безумие возвращается с удвоенной силой! А ещё хотя бы попробуй представить, что твои родственные чувства — это не людская смесь из привычки, обычая и божественных наказов, а действительно глубокая связь, которая может и не требует постоянных встреч, но сохраняется, даже если истинные движения ваших сердец, крылья, которые несут вас по жизни, совершенно различны! Братья и сёстры могут вырасти не похожими ни в чём, ни духом, ни телом, могут не встречаться десятилетиями — но кровная связь остаётся неразрушима. Ведь вы не похожи ни духом, ни телом и кто знает, смогли бы вы не перебить друг друга без такой связи. Так что с одной стороны ты остро чувствуешь страдания своей сестры, а с другой не можешь поднять на неё руку — тошнота скручивает от одной мысли об этом. Если представил — то, может быть,
