Мистер Вечный Канун. Уэлихолн - Владимир Торин
Вот поэтому, лишь стоило ей оказаться в «Сладких чарах», она, не глядя по сторонам и надеясь, что из-за толпящихся покупателей ее не заметят, поспешила к дальнему концу лавки, где к стене пристроилась лестница, ведущая на этажи.
— Не так быстро! — раздалось из-за главного прилавка. — Не поднимаем сквозняки!
«Черт! — подумала мисс Мэри. — Он все же увидел. Нужно было не торопиться, а пригнуться и попытаться пробраться за спинами покупателей!»
Мисс Мэри было чего опасаться. Ладно еще к ругани и крикам, даже к оскорблениям она давно привыкла, но не при таком количестве народа! Нет, подобного унижения она бы просто не пережила. А мистеру Тэммину только того и надо было. Как он самодовольно уставился на нее, будто бы позабыв о покупателях! Нет, конечно же, он помнит о них — еще как помнит! Было очевидно: он предвкушает великолепную забаву — и чем зрителей больше, тем лучше.
— Простите! — робко проговорила мисс Мэри, опустив голову.
— Гм. «Простите», ну надо же.
«Только не сейчас!» — с тревогой подумала школьная учительница. Больше всего она боялась, что вот-вот начнется традиционный длинный-предлинный поучительно-нравоучительный и совершенно оскорбительный монолог, в котором хозяин обвинит ее в непорядочности, как-нибудь обзовет, начнет угрожать, что вышвырнет с чердака и поселит на ее место какого-нибудь женушкиного кота, который уж поблагонадежней «этой Мэри» будет.
— Мэри! — грубый окрик был сильнее любой оплеухи.
Мисс Мэри застыла у подножия лестницы и с видом нашкодившей девочки медленно обернулась, ожидая криков или порки.
Разговоры в лавке тут же смолкли. Все головы повернулись к ней.
Мистер Тэммин несколько раз взмахнул тряпкой, которой до того вытирал прилавок, разгоняя пар перед собой. Тут же во всей красе открылось его отталкивающее лицо — на самом деле это было небольшое круглое личико в обрамлении оплывающего жира.
— Я так понимаю, платы за комнату мне ждать не стоит, — говоря это, кондитер не замечал, как с каждым словом колышется его свисающая на грудь шея, которая походила если не на второй фартук, то на нелепо повязанную салфетку точно. — Даже гоблин какой-нибудь, из-под пня вылезший, был бы благодарнее.
— Простите, — едва слышно повторила мисс Мэри, мечтая, чтобы под ее ногами открылся люк погреба и она туда провалилась — подальше от этих лиц, подальше от любопытных, жаждущих забавы глаз.
— Что? — пророкотал кондитер; его мелкие глазки сузились.
— Я сказала: простите!
Звякнул колокольчик входной двери — та тут же приоткрылась, а спустя пару секунд закрылась вновь, впустив в лавку еще кого-то. Мисс Мэри не увидела, кто это был, и с тоской подумала, что зрители лишь прибывают…
— Нет, так легко ты не отделаешься! — хохотнул тем временем мистер Тэммин. — Скажи-ка мне, Мэри, как у гоблинов с памятью? Как с чувством времени?
Вопрос был неожиданным, и в нем явно ощущался подвох, но мисс Мэри все равно не знала на него ответа.
— Не имею понятия!
— А Бобби говорит, что ты часто рассказываешь им про гоблинов. — Мистер Тэммин имел в виду своего племянника, который учился в ее классе. — Как будто нам и так не хватает различной нелюди вроде ирландцев, шотландцев и французишек! Вот я и решил, что ты знаешь о гоблинах все-все-все! Но раз не знаешь, я уж, так и быть, просвещу тебя. У гоблинов, Мэри, с памятью и чувством времени все просто отлично.
— Ну, вам виднее, — чуть слышно проговорила мисс Мэри.
— Что-что?! — мистер Тэммин в гневе упер кулаки в прилавок. Поварской колпак на голове кондитера заколыхался, как студень.
— Ничего…
— Так вот, Мэри, радость моя, — щель, затерянная где-то в середине лица кондитера, которую он сам называл ртом, искривилась, как трещинка в тесте, — самый распоследний гоблин помнил бы, что конец месяца подразумевает оплату за съемный чердак. — Хозяин лавки тут же на полтона ниже пояснил посетителям: — Это я про память и чувство времени, если что…
— Я очень виновата, мистер Тэммин.
— Конечно, ты виновата, — заявил кондитер. — И если бы мой племянник Бобби не учился в твоем классе, я бы давно вышвырнул тебя с чердака и поселил там кузенов из Челмсфорда. Они, по крайней мере, не забывали бы вовремя приносить плату. Кое-кто, в отличие от кое-кого, прекрасно знает, что такое благодарность.
— Вы бы брали плату со своих кузенов? — удивилась мисс Мэри.
— Почему бы и нет? — расхохотался было мистер Тэммин, но тут же нахмурился. — Или ты пытаешься намекнуть мне тут, что мои кузены чем-то хуже других?
— О, нет-нет! — поспешно сказала школьная учительница. — Я бы не посмела.
— Еще бы, — самодовольно хмыкнул мистер Тэммин.
Мисс Мэри кивнула и повернулась к лестнице. Не успела она поставить ногу на первую ступеньку, как хозяин лавки свирепо рявкнул:
— И куда это мы собрались?!
— Ну, я думала…
— Что ты думала? — издевательски протянул кондитер. — Что раз ты знаешь, в каком году шарлатаны поделили Эссекс на четырнадцать частей, то теперь можешь расхаживать здесь, где тебе захочется?
— Но я же здесь живу…
— Хе-хе, — ухмыльнулся мистер Тэммин. — Это тебе так кажется. Когда я увижу мою плату?
— Очень скоро… Нам только выдадут в школе жалованье, и я…
— Очень хорошо, — недобро прищурился хозяин лавки. — А пока нет денег, будешь платить вежливостью.
— Простите? — не поняла мисс Мэри.
— Хорошее начало, — хохотнул мистер Тэммин. — Ты должна спросить, можно ли тебе идти? И спросить вежливо. Попросить, так сказать, дозволения.
Это было просто невероятно… нет, невозможно унизительно! До подобной мерзости хозяин лавки никогда прежде не опускался. Должно быть, он заранее все придумал: еще бы, такой-то спектакль… Она, взрослая женщина, которая преподает, возможно, и детям присутствующих здесь людей, будет расшаркиваться перед этим отвратительным человеком, чтобы доставить ему удовольствие! А они, эти закутанные в теплые пальто люди, с довольными выражениями на лицах поспешат домой, чтобы рассказать своим чадам, как была унижена их учительница, эта
