Дмитрий Щербинин - Центр

Всё это произошло через чур быстро, чтобы Дэкл или Аннэя испугаться. Но всё же они подумали, что из открывшейся выемки вылетят ещё призрачные и совсем неприятные охранники (вообще, рядом с Радужным камнем с большим трудом представлялись всяческие страшные образы). Но, во всяком случае, кроме этого молота ничего в этой выемке не было.

Обычно Аннэя задавала вопросы, а Дэкл старался на них ответить, но в этот раз традиция была нарушена. Дэкл спросил:

— Как думаешь, что с этим молотом делать?

А Аннэя ответила:

— Думаю, если есть молот и есть камень, то по камню надо ударить молотом.

— А как же…

— Нет-нет. Я совершенно уверена, что от этих ударов камню ничего не сделается, но зато из него может появится радуга…

— Что же, можно попробовать, — кивнул Дэкл.

В это время снова раздался неприятный, хрустящий звук. И теперь источник этого звука находился уже совсем близко — возле подножия возвышенности, на которой находились Дэкл и Аннэя.

Дэкл схватился обеими руками за молот, и из всех рванул его вверх. Он ожидал, что молот окажется тяжеленным, рассчитанным на сказочного богатыря. Молот, действительно был весьма тяжёлым, но всё же не настолько, насколько ожидал Дэкл.

Так что юноша не удержался, и вместе с молотом откинулся назад. Если бы Аннэя не успела бы его подхватить, то он больно ударился бы об обычные камни.

Дэкл шепнул:

— Спасибо, — и, покрепче сжимая ладонями молот, подбежал к уходящей вниз, полуразрушенной лестницы.

Здесь надо сказать, что Дэкл никогда не признавал оружия. То есть он вообще не признавал никакого насилия, и всячески старался избежать конфликтов, и это вовсе не потому, что он был трусом, а потому что ему невыносимо тяжело было причинять какой-либо вред другим живым организмам, пусть даже и нападавшим на него. Так что, если не считать несколько небольших потасовок, в которых он вынужден был поучаствовать ещё будучи мальчишкой, Дэкл кулаками не размахивал, и уже тем более не применял оружия. Кого он действительно ненавидел, и с кем не мог примериться — это с теми немногочисленными представителями Ноктской власти, которые появлялись на Бадже. Он же чувствовал, как они презирают простых баджцев, но всё же используют их, как источник денег. Правда, до поры до времени Дэклу приходилось держать эту злобу внутри себя. Даже Аннэе он об этом не рассказывал, так как не хотел её огорчать.

…И всё же теперь, сжимая в руках этот загадочный, оставшийся от далёких эпох молот, юноша чувствовал себя гораздо уверенней и даже сильнее, нежели в том случае, если бы у него этого молота не было. Он даже потихонечку начинал верить в старые сказания о волшебном оружии, дававшем своему владельцу небывалую мощь. И то, что за его спиной стояла Аннэя, и особенно — её тёплое, мягким, невесомым покрывалом обволакивающее его шею дыхание, наполняло Дэкла и отвагой и чувством ответственности. Он думал: "Надо её, такую хрупкую, такую прекрасную, защищать…"

Глянув вниз, он увидел несколько расплывчатых, тёмных силуэтов, которые копошились у основания лестницы.

Он крикнул громко:

— Кто вы?! Что вам здесь надо?!

И он невольно представил сцену в духе столь нелюбимых им, но уже въевшихся в его сознание Ноктских фильмов: вот вспыхивают алым, злобным светом глазищи чудовищ, щёлкают они клыками, и, размахивая когтистыми лапами, начинают карабкаться вверх. Конечно, это прикосновение Аннэи к Радужному камню разбудило их, многие века спавших. Теперь они собирались поквитаться с нарушителями их забвения, полакомиться их плотью. Эта неприятная картина не испугала Дэкла — он был совершенно уверен, что раскидает их ударами молота.

Однако, произошло то, чего он совсем не ожидал. Снизу в его лицо ударил яркий луч электрического света, да такой сильный, что Дэкл вынужден был отступить на шаг, да ещё и глаза прикрыл.

А снизу гремел грубый голос:

— Вопросы здесь буду задавать я! Итак, кто вы, и что вам здесь надо?!..

Нет — этот голос принадлежал не тому клыкастому чудовищу, которое представлял Дэкл. Этот голос принадлежал человеку, который, правда, по жестокости, мог бы успешно посоревноваться с любимым чудищем. Звали этого человека Гордом Зардом, родом он был с Нокта и владел тем дымящим ядовитой желтизной заводиком, который стоял на тёмной стороне Баджа.

За вредный для здоровья, опасный труд Горд Зард платил своим рабочим сущие гроши, а за малейшую провинность штрафовал. Этот Горд Зард так ловко обставил свои делишки, что большинство его работников уже просто не могли уйти с производства, потому что накопились за ними долги. Впрочем, Горд Зард им всё же кое-что платил, ведь должны же они были питаться, покупать Ноктские товары, ходить в "развлекательный комплекс"

И делал он всё это так, что отдельные наивные работяги чувствовали признательность, даже уважали, даже и любили его. А он, конечно, если и заходил в опасные для здоровья помещения своего заводика, то в дорогостоящем защитном костюме, большую же часть времени он проводил, либо в "развлекательном комплексе", либо в специальной пристройке к дому Загогора 197, где ему прислуживали несколько очаровательных местных жительниц.

Но как раз в этот день Горда Зарда угораздило осматривать свои владения на тёмной стороне Баджа. Рядом с ним стояли двое его ближайших помощников: двадцатилетние, широкие в плечах, но узкие во лбу парни — его личные телохранители, которых Горд взял из баджцев, и которым неплохо платил, за что те буквально боготворили его.

Пока опешившие от такого поворота события Дэкл и Аннэя топтались наверху, один из этих телохранителей с выражением самодовольства рявкнул:

— А ну-ка: спускайтесь сюда!

Горд Зард весьма сильно пихнул его локтем в бок и прошипел:

— Командовать здесь буду я… — и уже громко рявкнул. — Так что вы сдесь делаете?..

Дэкл оправился-таки от замешательства, вызванного, главным образом, тем, что по его сведениям Горд Зард являлся не самым важным на всем Бадже человеком, а таких Дэкл и обходил, и опасался, и презирал, хотя они-то вряд ли обращали на него внимание.

И Дэкл ответил намеренно запальчиво, чтобы показать, что важное положение Горда Зарда является для него скорее отрицательным фактором:

— А в чём, собственно, дело?!.. Я ведь на твой ядовитый заводишко не покушался… Я и за тысячу эзкудо к нему близко не подойду!..

— О-о, вот мы, значит, какие смелые! — в голосе Горда Зарда прозвучали эдакие сладкие, сахарные нотки.

И те люди, которым не посчастливилось хорошо знать Горда Зарда, содрогнулись бы от этой сахарной интонации. За этой сладостью стояла ярость, жажда уничтожить противников. И многих уже загубил, втоптал в грязь Горд Зард. Конечно, он не убивал по настоящему, но кое-кто вставший на его пути уже попал на Ноктские рудники, откуда, как известно, далеко не все возвращались живыми.