Ричард Кнаак - Весы змея

«Так много крови… — подумал он. — Так много её из-за меня… И их веры в то, что́ я несу им…»

Но затем в зале установилась тишина, и Ульдиссиан осознал, что сражение снова остановилось. Морлу не удалось погубить нападающих; это звери Люциона оказались истреблены. Они забрали с собой жизни — слишком много жизней, — но не в том количестве, в каком полегли сами.

Это само по себе было чудом, но ещё важнее было то, что другие взяли пример с него и Серентии. Не одно оружие остановило морлу, но и тот самый дар, каким владел Ульдиссиан, пусть и не в том сосредоточении. Один воин был аккуратно разделён надвое — разрез по поясу был таким чистым, что, казалось, сомкни сейчас две половинки, и морлу опять оживёт. Другой лежал гораздо выше, его тело свисало над протянутыми руками Мефиса. Десятки других были разбросаны вокруг, как только ни убитые и ни изувеченные — поразительное зрелище, которое, надеялся Ульдиссиан, поднимает дух его выживших товарищей, несмотря на потери.

Ещё раз оглядывая мёртвых, Ульдиссиан вдруг почувствовал ком в горле. Треугольные плитки, покрывающие пол, были теперь окроплены чёрной желчью… Или что там заменяло морлу кровь. Но к ней примешивалась драгоценная жизненная эссенция тех, кто действовал слишком медленно или имел сомнения в своём даре. Ульдиссиан скорбел о каждом и в очередной раз проклял факт, что вся его хвалёная сила не могла воскресить их.

И это, по непонятной ему самому причине, заставило его вновь посмотреть на Мендельна.

Он нашёл своего брата склонившимся не над мёртвыми товарищами, но над двумя морлу, которые почему-то были обвиты друг о друга. Бровь Ульдиссиана поползла вверх при виде такой самодеятельности, и он стал гадать, кто из его последователей мог умудриться сделать такое.

Мендельн поднял глаза от того, чем бы он там ни занимался. Его обыкновенно безмятежное выражение теперь имело тёмный оттенок.

— Это не кончено, — без нужды объявил он. Тем не менее, от последующих его слов сыну Диомеда сделалось не по себе. — Ульдиссиан… Демоны здесь.

Не успел он это сказать, как Ульдиссиан сам ощутил их близкое присутствие. Скверна морлу… Самих по себе дела рук демонов, хотя и заключённых в плоть смертных… Сокрыла от него ужасный факт.

Ещё Ульдиссиан ощутил, где они находятся… И что они ждут его.

Он встречал демонов помимо Люциона, никто из них на поверку не представлял такой угрозы, как сам Примас. Однако то, что новые демоны ждут его так терпеливо — такое под силу только самым хитрым из них, — ещё более подогрело его подозрения. Они знали о нём, знали, чем он стал…

Ему оставалось только одно.

— Мендельн… Серентия… Смотрите за остальными! За мной никто не идёт.

Его брат кивнул, но женщина нахмурилась:

— Мы не дадим тебе уйти одному…

— Ульдиссиан взглядом остановил её:

— Мне не нужен ещё один Ахилий — никто не идёт за мной, особенно вы двое.

— Ульдиссиан…

Мендельн взял её за руку:

— Не спорь с ним, Серентия. Так должно быть.

Он сказал это в такой манере, что даже его брат остановился, чтобы посмотреть на него. Но Мендельн больше ничего не прибавил, что в последнее время было ему свойственно.

Как бы загадочно ни было утверждение, Ульдиссиан уже привык обращать внимание на такие комментарии.

— Никто не идёт за мной, — повторил он, взирая на каждого. — Или вы с гневом не демонов столкнётесь.

Надеясь, что они послушают, но всё ещё боясь, что некоторые — особенно Серентия — могут выказать неповиновение, Ульдиссиан пересёк порог двери, через которую входили последователи Диалона. Сразу после дверь захлопнулась за ним, точно так же, как, он знал, захлопнулись и две другие.

Он запечатал проход, во всяком случае, временно. Даже Мендельну и Серентии будет нелегко преодолеть это усилие. Столько, сколько сможет, Ульдиссиан будет идти к подземным залам — месту, где поклоняются истинным хозяевам Триединого, — отгороженный от всех остальных. Слишком многие уже погибли из-за него.

Он чувствовал демонов ближе, хотя и не мог определить их точно положение. По правде говоря, они были только частью причины, по которой Ульдиссиан не хотел больше никого подвергать риску.

Возможно, именно это имел в виду Мендельн, внезапно осознал Ульдиссиан. Возможно, с помощью своих собственных странных способностей его брат тоже обнаружил менее заметное, но тем не менее различимое присутствие третьей силы, ожидающей Ульдиссиана. Силы куда как более могучей, чем простой старший жрец, и так хорошо знакомой им обоим.

Силы, которой могла быть только Лилит.

Глава вторая

Повсюду вокруг Мендельна шептались голоса. Ужасная правда об этом месте была ему известна лучше всех, ведь он мог слышать слова самих жертв.

«Так много, — подумал он. — Так много сделано неправильно. Баланс немало нарушен из-за одного только этого места».

Брат Ульдиссиана не понимал, что именно значит «Баланс», но знал, что ужасные события, происходившие во внутренних тайниках храма на протяжении последних лет, несомненно, поколебали «его». Это обеспокоило его даже больше, чем все нынешние смерти, хотя их накопительный эффект тоже был не к добру.

Да ещё была эта Лилит… Или Лилия, как он, Серентия, и, хуже всего, Ульдиссиан знали её.

Серентия металась взад и вперёд, как нетерпеливая кошка, её взор вперился в двери, так надёжно «запертые» его братом. Остальные последователи Ульдиссиана охотно распределились по залам, разбивая на ходу ловушечные механизмы, несмотря на то, что огни, пожравшие другие участки здания, в конечном счёте должны были добраться и досюда. Мендельн, зная, что победа на самом деле ещё не у них в руках, уделял пристальное внимание голосам, даже тем, что принадлежали мертвым жрецам и надзирателям мира. Морлу слышно не было, конечно же, ибо они были давно мёртвыми существами, и потому от них исходила только пустота. Он прислушивался очень внимательно, фокусируясь на том, что казалось более важным.

«Какими простаками мы были, — раздумывал Мендельн почти мечтательно. — Фермеры и братья в маленькой деревушке, рождённые всю жизнь ворочать землю и выращивать хлеб насущный». Это Лилит была виной всему происходящему — Лилит, которая выбрала Ульдиссиана в качестве своей пешки в какой-то неописуемой битве между демонами и ангелами по поводу жалкого куска камня, названного ими Санктуарием.

И это был мир, в котором жил Мендельн.

Он никогда и не думал, что он или его брат могут стать лидерами человечества, но именно Ульдиссиан был вытолкнут на эту совершенно неожиданную для него стезю. Судьба всего, по всей видимости, зависела от того, что он выберет. Мендельн мог только попытаться оказать хоть какую-то сомнительную поддержку, на какую у него хватало сил.