Олег Авраменко - Адепт Источника

А интересно, вдруг подумал я, как там Амадис? Каково это — быть королем Света, сидеть на троне отца, явно и незримо повелевать Рассветными мирами, словом, быть богом?.. Я сомневался, что ноша божественности пришлась Амадису по плечу. Сомневался не только из зависти — на то были и объективные причины.

Приняв горячую ванну и побрившись, я достал из сундука одежду, в которой был, когда превратился в младенца, и разложил ее на кровати. Этот наряд я хранил как драгоценную реликвию, регулярно проветривал его и просушивал, оберегал от сырости и моли, и хотя он порядком обветшал за прошедшие двадцать лет, все же был еще пригоден для ношения. Относительно пригоден. И частично.

Нижнее белье я забраковал сразу и взял из шкафа комплект нового, еще не ношенного — белье я предпочитаю не только чистое, но и свежее. Зато штаны и сапожки были в полном порядке, что (правда с некоторой натяжкой) можно было сказать и о рубашке, расставаться с которой я не хотел из-за ее пуговиц с изображением симпатичных красных дракончиков. С мантией дела обстояли хуже, золотое шитье ее поблекло, сочный алый цвет сменился бледно-красным, но в целом она сохранилась неплохо, и мне было жаль отказываться от нее, во всяком случае, до тех пор, пока я не сменю ее на новую. Поэтому я решился на то, что в Царстве Света сочли бы проявлением дурного тона: при помощи нехитрых чар я вернул мантии ее алый цвет, а золотому шитью на ней — прежний яркий блеск. Какая безвкусица! — скривился бы любой мой родственник из Света. Но сейчас меня это мало заботило, ибо я не собирался щеголять в своей заколдованной мантии при дворе в Солнечном Граде. Главное, что мой наряд вполне годился для Сумерек, где этикет был не так строг, как на моей родине по отцовской линии — в Доме гораздо более молодом и куда более чопорном.

Одевшись, я несколько минут простоял перед зеркалом и после придирчивого осмотра своей персоны пришел к выводу, что выгляжу довольно недурно. На поверку оказалось, что мой темно-синий берет отлично вписывается в общую картину, и я отменил свое предыдущее решение забраковать его вместе с бельем. Прицепив к поясу Эскалибур, я тем самым завершил свое превращение из Кевина Мак Шона, лайонесского феодала, в Артура Пендрагона, принца из Дома Света, одного из высокопоставленных Властелинов Экватора.

В этот самый момент раздался стук в дверь. Я на мгновение обострил свое восприятие, чтобы узнать, кто ко мне пожаловал, затем громко произнес:

— Входи, Морган. Открыто.

Морган был одет так же, как и накануне вечером, но выглядел свежим и бодрым. Бессонницей он никогда не страдал; даже события прошедшей ночи не выбили его из колеи и не помешали ему хорошо выспаться. Прикрыв за собой дверь, он смерил меня оценивающим взглядом и спросил:

— Ну как там Хозяйка? — Говоря по существу, Морган, однако, имел странную привычку подходить к делу с самой неожиданной стороны, что порой обескураживало его собеседников. — Ты уже разобрался с ней?

— Разбираться было нечего, — ответил я. — Эта Хозяйка ни к чему не причастна. Она новенькая.

— Так-так-так! А что же случилось со старенькой?

— Казнена за кровожадность.

— Ясненько. — Морган снова оглядел меня с головы до ног и с ног до головы. — Кстати, кто ты такой?

Между нами повисла неловкая пауза. Наконец я сказал:

— Если не хочешь, чтобы я лгал, лучше не спрашивай.

— Хорошо, — вздохнул Морган. — Снимаю свой вопрос. Но как мне тебя называть.

— Как и прежде — Кевином. Просто Кевином. С этим именем я прожил двадцать лет и привык к нему.

— И все-таки мне хотелось бы знать, как тебя звали раньше.

— Артур, — немного помедлив, ответил я. — Это все, больше ни о чем не спрашивай. И называй меня, пожалуйста, Кевином.

— Ладно, Кевин, — сказал Морган и усмехнулся. — Будь я суеверным, я бы решил, что ты сам король Артур, очнувшийся после тысячелетнего сна.

— Но ты так не думаешь?

— Разумеется, нет. Ведь, как известно, король Артур был голубоглазый и светловолосый, а в переселение душ я не верю. Но все равно, твое второе… то есть первое имя звучит грозно для Лейнстеров. Как набат. Бом! Бом!.. Кстати, ты виделся с Колином?

— Умгу, — промычал я, складывая все остальные вещи обратно в сундук. — Виделся. Еще как виделся!

— Вы поцапались?

— Поначалу да, но потом помирились. Он злился на меня в основном из-за Даны.

— Это неудивительно. После того, как ты одурачил нас и пролез в Безвременье, Дана слишком горячо вступилась за тебя, пытаясь оправдать твой поступок жаждой мести. Колину, ясное дело, это совсем не понравилось, и он… Между прочим, ты что-то чувствуешь к Дане?

Я потупился.

— Ну… нежность… Разве что нежность… И больше ничего.

Морган сокрушенно покачал головой.

— Какая мелочь, подумать только! Нежность — и больше ничего. Всего лишь нежность. Эка безделица!

— Морган, — твердо сказал я. — Будь уверен: у меня хватит сил держать свои страсти в узде. Устоял же я перед Бранвеной.

— Что ж, будем надеяться на твою сильную волю. Но одно скажу наверняка: тебе придется несладко. Дана хорошенькая девушка; если захочет, она сможет вскружить голову любому мужчине — это тебе не Бранвена с ее нескладной фигурой, вздорным характером и конопатым лицом. Как женщина, Дана, пожалуй, привлекательнее Дейрдры… Впрочем, это мое личное мнение, ты можешь не соглашаться с ним, но имей в виду, что ты и раньше нравился Дане. Очень нравился, хотя она тщательно скрывала свой интерес к тебе, думаю, из уважения к Дейрдре. И как знать…

— Все это не имеет значения, — перебил я Моргана, видя, что он уселся на свой любимый конек и теперь готов до самого обеда разглагольствовать о женщинах. — Дана действительно хорошенькая девушка, но мне она ни к чему. Мне нужна только Дейрдра.

И Диана, добавил я про себя. Она не может быть мертва, это было бы слишком логично, подозрительно логично, неестественно логично… Нет, конечно, она жива. Жива и ждет меня. И я приду к ней, я обязательно найду ее…

— А как там насчет чар Эриксона? — прервал мои невеселые размышления Морган. — Ты еще не разобрался с ними?

— Еще нет, — ответил я. — Но, думаю, ничего страшного нет. Я догадываюсь, что это за чары, и снять их не составит большого труда. Даже в самом худшем случае, если они сильно увязли, Дейрдра сможет избавиться от них сама — правда, не очень скоро, только после пробуждения своего Дара.

Брови Моргана поползли вверх, а его разноцветные глаза уставились на меня удивленно и недоверчиво.

— Да что ты говоришь?!

— Говорю, что слышишь. Ведь Дейрдра Одаренная.

— Да, но…