Мария Чурсина - Ранние рассветы

— Эти шестеро. У них есть приличный шанс пройти полевую практику. Я бы, конечно, не так расставила их по парам. Но тут они должны решать сами, в этом весь смысл.

— А вот эта? — спросил он, щурясь в журнал. — Венина, да?

— Да. Вроде бы на обследовании психолог её одобрил, но мне как-то… — вместо того, чтобы договорить, она покачала головой.

Денис Вадимович крошил себе на коленку коричневые хлопья табака и смотрел на неё — на располосовавший левую щёку шрам. Шрам, покорённый медициной, стал бледно розовым и совсем тонким, но не исчез.

Словно помня про этот шрам, Горгулья каждый год, как только получала под свой контроль новую группу курсантов, тут же несла их дела из отдела кадров в свой кабинет и тщательно изучала, а потом выбирала тех, кто «пройдёт полевую практику». И отмечала их фамилии крестиками на полях тетради.

Но шестеро — из пятнадцати человек — это было слишком строго даже для неё.

На обед была баночка консервов и несколько кусков хлеба. Консервы кончились очень быстро, а голод не прошёл. Маша оценивающе глянула на ещё одну жестянку, которая показывала синий бок из сумки Сабрины, но та быстро подтянула сумку к себе и дёрнула молнию.

— Это на всякий случай. Вдруг до вечера на базу не вернёмся.

Маша проглотила набежавшую слюну и согласилась. В конце концов, к вечеру есть захочется ещё больше. Впрочем, чувство голода не исчезало у неё уже с месяц — то есть на протяжении всей полевой практики. Оно только притуплялось от разваренной гречки или слипшихся макарон, на пару часов.

Они молча собрались и молча отправились в путь, по уже определённому направлению. Насколько Маша могла ориентироваться в лесу, с дороги они пока не сбились. На это указывали и квартальные столбики — нормальные, не вывороченные из земли, и даже заросшие просеки, на которые временами удавалось выйти. За заповедником давно уже никто не ухаживал.

Солнце висело над лесом так низко, что, казалось, цеплялось за верхушки сосен. В яркой синеве неба замерли, не шевелясь их ветви. Солнце жарило, что есть силы — Маша давно уже сняла куртку и страдала, что некуда деться от плотных камуфляжных брюк. Болтающаяся у неё в сумке бутылка воды была ополовинена, а сама вода стала мерзко-тёплой и плохо утоляла жажду.

Маша остановилась: в тягучем медовом воздухе ей почудился запах озера. Не затхлого болота, а именно озера с прозрачной — до самого дна — водой.

— Сабрина, — позвала она громко, и её голос эхом отозвался в лесу. Маша вжала голову в плечи и уже тише поведала обернувшейся подруге: — Мне кажется, мы уже близко.

Фокус с заданием Горгульи был как раз в том, что ни одну из целей, которые она отмечала на картах синими чернильными крестами, нельзя было найти, просто научившись пользоваться картой и компасом, да ещё изредка натыкаясь на столбики с полустёртыми цифрами.

— Вот Демонова Дыра… — начала Маша. Холодный ветер лизнул вдруг её голые плечи. Зашумели сосны высоко над головой.

А ещё о любой «цели» можно было часами травить правдивые и не очень байки. Этим курсанты обычно и занимались в первые дни практики, вечерами сидя вокруг костра. Тогда боевой задор в них ещё не угас, придавленный рутинной работой и усталостью, а предстоящие походы казались загадочными и полными романтики.

— Помнишь, нам говорили, что её иногда видели даже в нескольких километрах от того места, которое показано на карте.

— Маша, но это даже и близко не здесь. И потом — отражения. — Сабрина покрутила головой, словно ожидала увидеть за янтарными стволами сосен притаившуюся чёрную гладь озера.

— А что скажешь об этой второй девушке, которая пошла сегодня к Демоновой Дыре? — Денис Вадимович водил по тетради пальцем, хоть и без того прекрасно мог прочитать все фамилии, а некоторые — вспомнить.

— Орлова? — Горгулья отхлебнула чаю, принесённого только что с полевой кухни — оставшиеся в стационаре курсанты уже пообедали и вскипятили воду, они-то в отличие от второкурсников, пока имели возможность насладиться относительным комфортом. — Неплохо сходится с людьми. Что ещё? Неплохо соображает. Не так хорошо развита физически, как остальные, конечно. Но это далеко не главный минус.

Чай обжигал ей губы — Горгулья морщилась и смотрела в чашку. Там плавала сухая сосновая иголка и несколько чаинок.

— Значит, есть и главный, — произнёс он, скользя пальцем дальше.

— Как же без него, Денис, — ворчливо, по-старчески отозвалась Татьяна. — У всех есть. Но у неё, пожалуй, один из самых неприятных.

Маша нашла в сумке кольцо на цепочке — обычное кольцо, из тех, которые недорого продаются в любом магазине, на обычной цепочке, из тех, которые дают в довесок к таким кольцам. Маша купила первые попавшиеся, когда собиралась на практику.

Сумку она бросила на землю — на настил из пожелтевших сосновых иголок — и вытянула руку. Ветер притих в ветвях сосен, как будто оцепенел и присмотрелся: чем там занимаются люди. Кольцо замерло, едва качнувшись по инерции.

Сабрина наблюдала за всем этим, не снимая с плеча широкого ремня сумки, как будто остановилась передохнуть на несколько секунд и уже собиралась идти дальше — но что-то держало её. Томно протянулась безмолвная минута, и ветер снова зашумел в небе.

— Видишь, — выдохнула Сабрина. — Тут ещё далеко. Идём.

— Подожди.

Её вытянутая рука онемела и уже почти дрожала от напряжения, но Маша только сжала зубы и медленно повернулась в ту сторону, откуда дул ветер. Кольцо мёртвым грузом висело почерневшей от прикосновений цепочке.

— Не шевелится, — буркнула Сабрина себе под нос, но Маша услышала и нервно усмехнулась.

Кольцо дрогнуло в её руках и неестественно отклонилось в ту сторону, откуда пришёл ветер, но тут же снова опустилось и качнулось слегка — туда — обратно.

— Видела? — победоносно воскликнула Маша.

— Что? У тебя рука дрогнула. — Она обернулась к лесу и махнула рукой. — Идём, чего время тянуть. Я хочу до темноты вернуться на базу.

Глядя Сабрине в спину, Маша сунула кольцо в карман. Прятать слишком далеко в сумку не стала, но и спорить тоже — решила, что бесполезно. Демонова Дыра и правда последний раз была далековато отсюда. Маша хорошо помнила, как на первом курсе вставала на цыпочки, чтобы из-за спины Дениса Вадимовича посмотреть на тёмную гладь воды. Курсантов не подпускали к озеру слишком близко. Тогда вокруг были липы, и удушающее-сладко пахла белая акация. А сейчас разве что сосны источали аромат смолы. Совсем не то.

Но ещё она помнила, как Денис Вадимович доставал из кармана широких маскировочных брюк такую же цепочку — только не тёмную, а натёртую до блеска и держал на вытянутой руке, хитро щурясь на кольцо, висящее на ней. И оно закачалось, разом заставив замолчать болтливых и недоверчивых первокурсников.