Варвара Иславская - Избранница
— Эй! — обратилась она к служанкам, — принесите-ка ей бутерброд с кусочком солонины! Я правильно сказала «б-у-т-е-р-б-р-о-д»? — с небольшой издевкой спросила княгиня.
— О да! Благодарю вас, княгиня. Видите ли, мы немного по-другому питаемся, — сказала Элиза.
— Химикатами, — отрезала Либуше.
Естественно, Элизе нечего было на это возразить.
— Налейте ей еще парного молочка, а то как бы Богу душу не отдала от нашего чешского пива, посмеиваясь, приказала княгиня.
Элиза могла только благодарно кивнуть ей головой.
Пока наша путешественница мучила свой бутерброд величиной с два современных батона хлеба и боролась с огромной крынкой молока, княжеское семейство не только подъело все стоящие на столе продукты, но и опустошило огромную бочку с пивом.
— А можно мне попробовать пиво? — спросила Элиза.
— Нет, — ответила Кази. — Это пиво пили полторы тысячи лет назад. Боюсь, даже я тебя не откачаю.
— А теперь во Влтаву! Купаться! — возбужденно закричала княгиня и, отдав корону одной из служанок, стремительно выбежала за дверь.
— Влтава! Влтава! О, Святая Влтава! — раскатисто кричала княгиня своим низким бархатным голосом, который сейчас, наверное, слышали все духи, феи, саламандры и ундины.
Подбежав к зеленому берегу, Либуше задиристо спросила:
— Ну, кто первый? Опять я? Конечно! Смотрите! — И она без всякого стеснения скинула с себя свое расшитое полотняное платье, обнажив перед всеми свое стройное молочно-белое тело, пышущее здоровьем и первозданной красотой. Потом ее примеру последовали Пршемысл, Кази и Тетка, которая робко продемонстрировала миру свое хрупкое, но мускулистое тельце феи роз и нимф.
«У нас она была бы фотомоделью», — подумала Элиза и вдруг заметила, что вся компания теперь вопросительно смотрит на нее. Если бы Элиза была мазохистом, то в этот момент она бы откусила себе язык. Но поскольку она лишена была этого дефекта, ей оставалось только тупо любоваться пышным молочно-белым телом Либуше.
— Ну что еще? — спросила княгиня.
— Понимаете, у нас не принято вот так раздеваться при всех и купаться в голом виде. И у меня нет с собой купальника.
— Ясно. Иди вон за то деревце, — и княгиня своей красивой крупной рукой указала на росшую неподалеку у самого берега раскидистую плакучую иву, — и купайся там, а мы останемся здесь.
Элиза быстро подбежала к плакучей иве, и спряталась за ее зеленую листву. Уверенная, что теперь ее никто не заметит, она быстро скинула с себя одежду и зашла в реку. Побарахтавшись немного в теплой, летней воде, Элиза вышла на берег и с любопытством огляделась вокруг. Развивающиеся вокруг нее странные события начали вызывать дремавший в ней интерес и будить доселе дремавший в ней дух авантюризма. Чтобы не ударить в грязь лицом перед новыми знакомыми из иного измерения, она решила хорошенько накраситься и приодеться, а потом присоединиться к всеобщему веселью. Но Элиза ошибалась. Для древних славян единение с природой было естественным стилем их жизни, а плотская любовь — не запретным и тайным плодом, а радостью соития двух возбужденных страстью тел. И в этом не было стыда или греха, и не надо было искусственно вызывать желание у мужчины яркой косметикой, прозрачными трусиками, тонким бельем и черными чулками с красными подвязками. Но наша путешественница была современным человеком и, конечно же, сделала все наоборот. Она извлекла из своей сумки вещи «на случай», состоящие из черного лифчика, маленьких черных трусиков и блестящих черных чулок с красными подвязками. Посчитав себя неотразимой, на всю эту роскошь Элиза натянула красную футболку и те же самые, но уже немного помятые, голубые джинсы. Потом, немного подумав, она извлекла из сумки черные лакированные туфли-лодочки, которые она купила за баснословные деньги в одном модном магазине, только вот все не подворачивался случай их надеть и показать окружающим. Теперь случай такой появился, и ей осталось только привести в порядок лицо. Я уже говорила, что Элиза не была красавицей, но ее серо-голубые глаза с синим ободком необыкновенно украшали ее довольно обыкновенное лицо, придавая ему глубину и необыкновенную выразительность. В деле наведения макияжа Элиза не была особым профессионалом, но в данном случае она постаралась на славу, чтобы выглядеть как можно лучше перед своими новыми друзьями. С мастерством визажиста она подвела глаза, сделав их больше и выразительнее, на веки навела блестящие голубые тени, щеки слегка подрумянила персиковыми румянами и зачем-то ярко накрасила губы.
«Умирать — так с музыкой и во всей красе!» — решила наша храбрая путешественница.
— Ну, что! — громко сказала Элиза, любуясь на себя в маленькое карманное зеркальце. — Теперь хоть на бал во дворец!
— А лучше в огород, ворон пугать, — сказала Либуше, которая, оказывается, уже давно подошла к Элизе и внимательно следила за всеми ее действиями. — Ничего, не обижайся. Я думаю, ты во вкусе нашего прославленного короля Карла Четвертого, — и княгиня, резко повернувшись, быстрыми шагами направилась к купающимся.
Элиза стала внимательно рассматривать этих странных людей из другого века.
«Нет, они совсем не такие как мы», — подумала она. — «Они жили в согласии с природой, подчиняясь ее девственной воле. Как весело и непринужденно резвятся они в священной Влтаве! И как совершенны их обнаженные тела! На них нет ни одного изъяна, пятна, даже малюсенького прыщика. Они впитали в себя все живые краски окружающего мира и живут по его законам. А какая высокая, белоснежная грудь у княгини! Ни один художник на свете не смог бы воспроизвести такую красоту. Он прежде всего не найдет красок!»
В этот момент княгиня вышла из воды и стада отжимать свои длинные светлые волосы. По ее высокой груди стекали голубые капельки воды, зазывно задерживаясь на маленьких розовых сосках. Тут к ней подбежал могучий Пршемысл, подхватил ее на руки и со смехом понес по ведущей к дому дорожке. Княгиня отвечала ему серебристым смехом, а полевые цветы, казалось, улыбались им, приветствуя их любовь.
«А может быть, это совсем не люди из плоти и крови, а лишь сотканные из эфира фантомы», — подумала Элиза. — «Может, это какие-нибудь ожившие покойники или порождения сатаны? Нет, нет. Не надо бояться! Только мужество, мужество, мужество», — твердила сама себе Элиза, в то время, как веки ее закрывались, и она погружалась в сладкий сон.
3
Элиза проснулась от того, что кто-то сильно тряс ее за плечо. Открыв глаза, она увидела склонившееся над ней перепуганное личико Тетки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});