Владимир Мясоедов - И имя мне - легион

Я отчаянно пытался перебороть свое продвижение вперед, понимая, что ничем хорошим, это не кончится и кажется, что-то даже получалось. Следующий такой же полупрозрачный, как и я, силуэт, всосался в непонятный предмет, больше всего похожий на небольшое чайное блюдечко, лежащее на алтаре. Еще один. И еще. Оглянувшись, чтобы увидеть, что же происходит вокруг, я так растерялся, что расстояние, отделяющее меня от возвышения, сократилось на треть. Вокруг была какая-то пещера, несомненно, природная, но носившая следы деятельности человека. Тот свет, который я видел, давало несколько лампочек Ильича, которые вместе с толстыми нитками проводов свисали с потолка. И в их свете я видел людей. Десятки людей, прикованных в разных позах вокруг каменного алтаря. Почти все они были без сознания, и только парочка отчаянно дергалась, крутя головами и пытаясь мычать сквозь кляпы. И между ними ходил тот самый человек, который явился после проведенного мной ритуала и деловито перерезал глотки пленникам. Я, вместе с еще полудюжиной бедолаг, которые уже не дергались, оказался наиболее близко расположен к возвышению и видимо, поэтому был зарезан в числе первых. Ближайший ко мне труп замер не в лежачем, а в сидячем положении, примотанный тонкими цепочками к большому бетонному блоку. Видимо это и был Василий.

Хнычущая ведьма, оказавшаяся девчонкой лет пятнадцати, была расположена примерно в середине своеобразного строя. Боюсь, к тому моменту, как этот чертов колдун до нее добреется, она свихнется от ужаса.

Несмотря на все мои дерганья, алтарь с лежащим на нем медальоном, а что это была не маленькая тарелка, а большой медальон, я прекрасно успел рассмотреть, неуклонно приближался. Новые силуэты обгоняли меня и втягивались внутрь. Конвейер смерти бесперебойно работал до тех пор, пока в него неожиданно не попали одновременно две души. Их втягивание как-то не заладилось. Они замерцали и стали буквально разрываться на кусочки, которые разбрасывались в разные стороны и истаивали. Прозрачные лица, исказились гримасами боли, но из перекошенных ртов не издалось ни звука.

— Блин, меня же вместе с ними перемелет, — сообразил я, из последних сил цепляясь за воздух уже в считанных сантиметрах перед каменным возвышением, — надо что-то делать, но что?!

И тут в амулет врезалась третья душа. Первые две провалились внутрь рывком почти по плечи.

— Вот оно, — понял я, — надо попробовать пропихнуться внутрь этой фигни как пробка в бутылку. Хуже сделать себе уже вряд ли можно, но, может быть, хоть плюну в кашу этому старому хрену напоследок.

И я, перестав упираться, рванулся вперед, врезавшись всей своей волей в исчезавшие в поверхности амулета макушки силуэтов и, отталкиваясь от увязшей в поверхности колдовского артефакта по полупрозрачные колени фигуры. Меня как будто со всех сторон скребанули теркой, обдали кипятком и ударом жгучего холода одновременно. Хуже всего пришлось ногам, было такое чувство, что их буквально разрывает на части. Но всасывающая граница амулета уже была пройдена, я оказался внутри. Под моими призрачными ногами виднелись контуры чего-то размером со стадион, скрывающиеся в слабо переливающемся фиолетовом тумане. К моему порядком ошарашенному предыдущими злоключениями духу из глубины рванулось что-то среднее между червем и кальмаром. Во всяком случае, оно было длинное, вытянутое, и с щупальцами.

Не желая попадаться этой неведомой угрозе в ее загребущие хваталки, я рванулся обратно, но был сбит наконец пролезшей в амулет душой. А затем я поступил, честно говоря, по свински. Схватил свалившегося на меня бедолагу, который почему-то перестал шевелиться, за ногу и заслонился им. Его тот час же обвило парой-тройкой омерзительно белесых щупалец. Не знаю уж почему, но к этой твари я почувствовал вдруг такое омерзение, что моментально выпустил свой живой щит. В фиолетовом тумане я успел рассмотреть еще десяток или два таких существ, не оставалось никаких сомнений в том, что стоит мне остаться на ровном месте одному, как они тут же заинтересуются этакой аномалией. Висящий рядом со мной силуэт человека старательно оплетался конечностями кальмароподобной твари, свободными оставались только концы ног и рук. Меня существо, судя по всему, не видело, во всяком случае, ловить своими щупальцами не пыталась. Глаз на плоской морде, снабженной венчиком тонких усов, у нее точно не было. Как уж она тогда ориентировалась в пространстве оставалось загадкой. Может по запаху? Тем временем существо закончило оплетать душу своими щупальцами и, постепенно набирая ход, куда-то ее потащило. Ну и меня вместе с ней, так как я успел вцепиться мертвой хваткой в свободную от конечностей твари ногу силуэта. К счастью, на воблер имени меня не одна из здешних обитательниц так и не клюнула.

Мой транспорт остановился и, резко изогнувшись, зашвырнул трансопртируюмую душу в нечто, напоминавшее клетку, созданную из чистейшего света, перевитую полосами антрацитово-черной тьмы. Я же приземлился на «крышу» этого сооружения и зашипел от боли. Она жгла как нагретое железо! Быстро скатившись с этой странной конструкции я замер, готовясь драться с непонятным червяком-переростком, но этого не потребовалось. Тварь уже развернулась и неслась куда-то вдаль. А меня оставила. Не заметила. Кажется, я был прав, ориентируется это существо только по осязанию.

Оглядевшись вокруг, я пораженно присвистнул. Вокруг были огромное сферическое пространство, которое заполняли такие же клетки, как та, на которой я чуть не изжарился, только пустые. Много. Очень много. Куда больше, чем людей в пещере, где я…умер. Ладно, посмотрим правде в глаза. Я — мертвец, или если быть точным душа, чье тело уже начало остывать. С другой стороны я мыслю, а значит, существую…да, я точно существую.

Еще одна червеподобная тварь, а может даже и та же самая метнулась сверху, сжимая в своих щупальцах очередную душу. Я замер, боясь пошевелиться, но существу, похоже, не было до меня ни какого дела. Она забросила свою ношу в пустующее переплетение линий света и тьмы и снова унеслась вверх, к крутящимся в безумном хороводе собратьям, чьи силуэты отсюда было видно не в пример лучше.

Так продолжалось еще три или четыре раза, как вдруг все пространство вокруг залил пылающий свет. Твари оказались не немы. Они вопили так, словно их режут. Хотя их жгли. И я вопил вместе с ними. Боль, по сравнению с которой перерезанное горло и мясорубка на входе в амулет казалась детскими игрушками обжигала все мое тело. Я кричал и кричал и кричал, сжигаемый невидимым пламенем. Единственным местом, в котором, как мне показалось, не было безжалостного света, были внутренности клетки. На одних инстинктах, ощущая, как сгораю заживо, я рванулся туда и…боль кончилась. Ушла. А проем в клетку исчез, заперев меня внутри вместе с неподвижной полупрозрачной фигурой. Стремительно рассыпающиеся на куски тела кальмарочервей истаивали прямо на глазах, а в центре сферы образовывалось нечто новое. Нечто похожее на…платформу.