Алёна Реброва - Бэйр

После еды нас с рыцарем отвели в приготовленную на втором этаже комнату и оставили одних.

Комната оказалась очень даже неплохой по сравнению с условиями внизу.

Пол, хотя и представлял из себя рядок старых кривых досок, был достаточно чистым. У стен стояли две деревянные кровати с матрасами, набитыми сеном, и чистыми одеялами. Между ними даже был поставлен крошечный столик, на котором горела свеча в медном подсвечнике с гнутой ручкой. Еще тут был старый, как мир, большой платяной шкаф — предмет роскоши.

Это была первая комната. Из нее был проход в комнату поменьше, которая больше всего напоминала местный аналог ванной. Там был высокий стол с небольшим тазом, кувшином с водой, полотенцами и миской с кусками белого мылом, так же там была огромная бадья, как раз вместо самой ванны.

— Тут можно спать и даже мыться… кажется, жизнь налаживается, — поизношу, осмотревшись.

— Так, а теперь поговорим, — серьезно сказал Дейкстр, захлопнув дверь и закрыв ее на щеколду.

Развернувшись ко мне, рыцарь одним движением руки усадил меня на кровать, а сам встал у двери, как будто боясь, что я могу убежать.

— Ты кто такая? — спросил он сурово.

— Я же говорю: не помню, — встав с кровати, я отхожу к другому концу комнаты, где на столике стоит свеча. Если этот тип вздумает на меня напасть, у меня будет хотя бы подсвечник…

— Так, послушай меня, — Дейкстр пока еще держал себя в руках, но его тон становился все более угрожающим. — Ты меня спасла, я обязан тебе жизнью, но если ты думаешь, что теперь ты — это вся моя жизнь, то ошибаешься. У меня огромная яма проблем, дел и заданий, ты, девка, даже представить не можешь, насколько ты мне не упала! Но так уж вышло, что теперь я должен таскаться с тобой. И я не хочу, чтобы ты мне мешала, чтобы из-за тебя у меня возникали новые неприятности. Потому скажи мне сразу: кто ты и что из себя представляешь?

— Я не знаю… я ничего не помню, мне отшибло память! Как еще мне это сказать, чтобы ты отвязался от меня!? — возмущаюсь.

— Мне все равно, чего ты о себе «не помнишь», — объяснил мне рыцарь. — Я спрашиваю, за кого тебя принимают люди, что встречают как Повелителей Охмараги? Кем тебя считают эти крестьяне и почему они прыгают перед тобой, как дрессированные норуши? Ты что, дочь местного купца? Феодала? Беглая принцесса? Кто!? Мне не нужны проблемы еще и из-за тебя, мне хватает своих! Потому давай сразу договоримся, ты мне все о себе расскажешь и не будешь ничего скрывать! Ты можешь мне доверить свою тайну… Ты ведь меня пойми, девка, если бы не кодекс, которому я обязан следовать, я бы тебя в пещере и оставил, несмотря на все эти разговоры про честь и доблесть! Мне… как бы это?… — Дейкстр задумался, будто не хотел выражаться при даме. — … Скажем так, меня мало интересуют причины, по которым ты скрываешь свою личность, но я хочу знать о тебе все, чтобы в случае чего быть готовым! И поскольку от тебя отделаться я не смогу, пока не верну тебя домой, и мне надо тебя защищать, в моих интересах хранить твою тайну, потому как иначе этих чертовых проблем у меня добавится! Теперь ты понимаешь, чего я хочу от тебя?

— Я тебя понимаю, — спешу успокоить разволновавшегося рыцаря: он тяжело дышал и, казалось, находился на грани нервного срыва. — Но и ты меня пойми: я действительно ничего не помню! В моей голове полная каша, я не знаю, как это все случилось, откуда взялся этот дракон, эта деревня, это тело… несколько часов назад я засыпаю в своей кровати в городе, а сейчас я здесь! А теперь подумай, что я могу знать о той мухе которая укусила этих деревенских пьяниц!? Я живу в совсем другом мире, где!..

— Другом мире?… — неожиданно переспросил Дейкстр, задумавшись. — Ты, наверное, ученица магической академии в Тангейе. Это они обычно несут подобную ахинею и часто сходят с ума. Да и внешность у тебя похожа на тамошнюю… Ты ведь из Тангейя?

— Чего?… Я из России!

— Из Московии в Рашемии?

— Нет!.. Подожди, ты сказал, академия в Тангейя?

Память, которая отказывалась мне служить последние часы, неожиданно преподнесла мне сюрприз.

Тангей — это академия, где воспитываются маги Красного ордена. Ходят легенды, что в подвалах академии есть портал, через который можно перемещаться между мирами. Но я точно знаю, что этим порталом управляли божества, которые сейчас мертвы, то есть воспользоваться им невозможно.

И это снова сведения из моей книги, которую я почему-то помню лучше, чем свою собственную жизнь. Что за ерунда?…

— Что, что-то знакомое? Начинаешь вспоминать? — воодушевился рыцарь.

— Я помню про Тангей… это страна в моей книге…

— Боги, только не это опять! — рыцарь крепко выругался и уселся на кровать, с досады начав говорить сам с собой. — Что прикажете делать с чокнутой девицей, которой я обязан жизнью!? Если бы она считала себя упырихой, а мир — болотом, было бы проще… Но она думает, что мир — это ее книга!.. даже писать ведь не умеет, оборванка… Это же как надо свихнуться?…

— Что делать с моей памятью, которая пуста, как порожний сосуд, — этот вопрос посложнее будет, — вздохнув, усаживаюсь на кровать напротив рыцаря. — Ладно, вот что бы ты сделал на моем месте, раз такой умный? — недовольно смотрю на него.

— Отстал бы от рыцаря, — посоветовал он.

— А если серьезно? Я ведь на самом деле в большой беде… а если на языке местных — у меня в жизни большой задодрец. И я не знаю, как быть.

Рыцарь вздохнул, поднял на меня уставшие глаза, подумал, а потом произнес неожиданно спокойно:

— Я отведу тебя завтра к лекарю. Может, он восстановит твою память, и ты вспомнишь, где на самом деле твой дом. Я верну тебя в семью, и это будет все, что от меня требуется, ладно? Без всяких оговорок.

— Спасибо, — участие в голосе Дейкстера было первое в этом мире, что вселило в меня хоть какую-то надежду. — Как только я пойму, как мне вернуться к прошлому, ты будешь свободен. Но пока, прости, без тебя я не справлюсь. Я просто не знаю, куда могу пойти здесь… — мне хотелось сказать «в своей книге», но это вряд ли было уместно. Сено, выбившееся из матраса, слишком ощутимо кололо мне ноги, не давая забыть о реальности происходящего. Эти уколы были гораздо больнее и реальнее, чем воспоминания о том, как мне прищемило руку дверью машины — чьей машины и как выглядела рука, я не помню, но мне было очень больно.

— Иди, вымойся. Ты вся дрожишь и грязная, как свинья с хутора, — велел мне рыцарь. — Я скажу местным, чтобы приготовили тебе какую-нибудь сухую одежду.

Кивнув, я скрываюсь в комнате с бадьей, дверь которой закрывалась изнутри на щеколду.

Вода в огромном тазу была умеренно горячей и слегка мутноватой. Поводив в воде рукой, понимаю, что этот белесый оттенок от разбавленного в ней мыла.