Илона Эндрюс - Незримый клинок

Он посмотрел на Вена, стоявшего за Маркусом:

— Порцию сладких рожков.

Телохранитель скрылся в закусочной.

Селино пожал плечами. Забавные трюки вытворяет иногда память — благодаря одному лишь запаху, он почти ощущал вкус пирожных.

Вен вернулся с пустыми руками:

— Хозяин сказал, что рожки не его, и он не может их продать, — отрапортовал телохранитель в ответ на недоумённый взгляд Селино. — Я предложил назвать любую цену, но он отказался.

Сердито хмыкнув, Карванна направился в закусочную. Он хочет эти проклятые пирожные — и он их получит!

Внутри кафе было маленьким: всего-то прилавок да шесть столиков. Пол «под дерево», классическая далийская мебель: старая, но крепкая — века прослужит. Заняты оказались только два столика; сидевшие за ними уставились на Селино, как испуганные кролики.

Вошедший за боссом Ромулд активизировал сканер-монокль на левом глазу. Комнату ненадолго окутал зелёный свет, Ромулд ничего не сказал. Всё чисто.

Нервно вытирая руки полотенцем, к Селино поспешно приблизился пожилой мужчина:

— Господин?

— Сладкие рожки, — произнёс Селино.

Хозяин кафе скомкал полотенце:

— Понимаете, дела идут не очень бойко. Будни, да и не сезон.

Селино нахмурился.

Мужчина начал заикаться:

— Женщина. Она изредка арендует мои старые железные печи. Они у меня как раньше в провинции делали. Госпожа хорошо платит. Это она печет рожки. Поэтому я и не могу продать их. Я спрашивал.

Путешествие по реке памяти неожиданно стало приключением.

— Ладно, тогда я сам спрошу.

Хозяин кивнул и указал на дверь в глубине зала:

— Сюда, господин.

Селино пересек помещение, прошел, пригнувшись, в низкий дверной проём и очутился в просторной кухне, пропитанной дразнящими запахами свежей выпечки.

За большим столом в ореоле золотого света, льющегося из окна, сидела женщина в бордовом сарафане. Её тёмные волосы, собранные в толстую косу, отсвечивали на солнце медью. В руках незнакомка держала ридер.

Она подняла на Селино почти черные, походившие на бездонные озера, глаза. Её лицо было покрыто превосходным золотистым загаром. Карванна изумленно уставился на неё.

Волна зелёного света от сканера Ромулда заставила женщину моргнуть. Она вопросительно подняла брови.

— Мне сказали, что вы испекли рожки, — произнес Селино.

— Строго говоря, всё ещё пеку. — Её голос звучал чувственно и уверенно. Казалось, собеседницу совсем не задела его неприветливость. Женщина проверила часы на электронной книге. — Осталось тридцать секунд.

— Я бы хотел их купить.

— Вы из Далии?

— А какая разница?

Незнакомка встала. Она оказалась ниже Селино — где-то метр шестьдесят пять. Сверху легкое платье обтягивало все изгибы её тела, подчёркивая пышную грудь и тонкую талию. Широкая юбка скрывала бедра, но, если судить по всему остальному, то они должны быть округлыми и весьма аппетитными. Женщина схватила жаронепроницаемое полотенце, открыла тяжелую печную заслонку и вытащила противень идеальных, запеченных до золотисто-коричневого цвета рожков.

— Любой далиец знает, что эти рожки надо печь с любовью и отдавать по доброй воле. Матери готовят их детям, жены — мужьям, молодые девушки — возлюбленным. Продавать такие пирожные — к несчастью.

Она поставила противень на каменную столешницу и щипцами переложила выпечку в небольшую корзиночку, устланную тканью. Селино нравилось, как двигалась женщина: легко, грациозно, плавно.

— Это всё старые предрассудки.

— Зато они делают жизнь интересней.

Она взяла корзинку и перенесла её на стол. Селино снова не смог оторвать глаз от блюстительницы традиций, залюбовавшись её фигурой и бездонными глазами.

— Сколько? — задал он вопрос, не уверенный, спрашивает ли о цене рожков или о том, как дорого ему обойдётся возможность заполучить её соблазнительное тело в своё распоряжение.

— Не продаётся. — Хитринки танцевали в тёмных глазах незнакомки.

«Рожки или ты», — засомневался он. Её глаза ответили: «И то, и другое».

Он сменил тактику:

— По той же традиции, оставить гостя голодным — к беде. Особенно того, кто пришел во время обеда.

Она тихо рассмеялась:

— Значит, всё-таки вы далиец. Давайте договоримся так. Я поделюсь пирожными. Но с ними принято подавать розовое вино, а у меня его нет. Если вы…

Он подал знак рукой, и звук быстрых шагов оповестил об уходе Вена.

— У вас диктаторские замашки, — весело произнесла она.

Селино выдвинул стул и сел за стол напротив неё:

— Это сбережет нам время. — Он взглянул на ридер. «Хроника царствования Карла IX». — Проспер Мериме?

— Он самый.

Селино не подозревал, что кто-то ещё, кроме него, читает давно забытого автора древней планеты:

— Истории о жестоких временах, когда мужчины были мужчинами, а женщины…

— Дивной красоты бронзовыми статуями Венеры, крушившими мужчин в смертельных объятиях?

Селино нахмурился. Она знакома не только с романами Мериме, но и с его рассказами.

— Боюсь, что Коломба мне нравится больше Кармен, — произнесла собеседница. — Так что, если хотите обсудить оперу, то вам не повезло.

Он не любил оперу, считал её кричащей и вульгарной.

Вошёл Вен и поставил на стол бутылку розового далийского вина, включив на ней охладитель. Изящное кружево изморози покрыло стекло.

— Нам нужны кружки, — пробормотала незнакомка. — Асканий! Тебя не затруднит одолжить мне парочку кружек?

Кружки. Как… по-провинциальному. Селино спрятал улыбку.

Хозяин кафе забежал в комнату, оставил на столе две тяжелые чистые кружки и снова испарился.

Карванна вытащил пробку и разлил насыщенный розовый напиток по кружкам. Женщина попробовала. Её глаза широко распахнулись:

— Вишнёвое!

— Оно самое.

— Если бы знала, что вы заплатите за рожки таким роскошным вином, тут же бы на всё согласилась!

Это восклицание спровоцировало у Селино видение, в котором собеседница оказалась лежащей обнаженной на кровати. Удивительно. Давно уже женщины не вызывали у него подобной реакции. А эта даже не была красавицей. И вроде бы не обладала той утонченной элегантностью, что обычно его привлекала.

Откуда появилась незнакомка? И чем она занимается? Кроме того, что печёт сладкие рожки.

Селино вытащил кинжал из ножен на ремне и протянул его ей рукоятью вперед:

— Помнится, обычай велит разделить первое пирожное.

Женщина спокойно приняла нож, плотно обхватила, не думая о том, что на рукоятке останутся отпечатки, и разрезала рожок пополам. Кем бы ни была незнакомка, искусство владения клинком не входило в число её талантов. Она орудовала им как повариха.