Линн Рэйда - Истинное имя

Катти заставил себя выкинуть из головы мысль о приемыше, увязающем в трясине и отчаянно колотящем руками по воде. "Пусть так. Но это все равно давно закончилось, — сказал себе Катти. — И самым лучшим будет побыстрее обо всем забыть"

Может быть, они отправятся на поиски завтра утром, — думал Безымянный, стиснув зубы, чтобы они не стучали — этот клацающий звук напоминал ему о том, что он замерз, чудовищно устал, и тело одеревенело от долгого сидения на одном месте. Ночью на болоте проще утонуть, чем вытащить кого-нибудь. Он сам бы на их месте тоже подождал, пока не рассветет…

Глаза у Безымянного слипались, так что он боялся, что уснет и свалится с бревна. Но этот страх был далеко не самым сильным.

Безымянному уже не раз случалось ночевать в лесу, но тогда он не сидел в кромешной темноте, а мирно засыпал у догоравшего костра, отбрасывающего теплый свет на развесистые лапы старых елей. Сейчас он был бы рад услышать даже жутковатое уханье совы, но на болоте было тихо, очень тихо. А иногда он слышал чавкающие звуки, как будто кто-то невидимый шел прямо к нему через топь, и тогда мальчик чувствовал, как все внутри него сжимается от ужаса. Крестьяне, обходившие болота стороной, с особым удовольствием пугали друг друга страшными историями про эту топь, и Безымянный в свое время тоже слышал их вполне достаточно. Сейчас память услужливо подсовывала ему самые душераздирающие куски этих бесчисленных рассказов.

Чтобы отвлечься, Безымянный принялся насвистывать — и чуть было не пропустил неясный шум, доносящийся со стороны дороги. Когда стало ясно, что глухой и отдаленный шум ему не померещился, он резко оборвал мелодию пастушьей песни, которой только что пытался подражать, и замер, силясь уловить, откуда доносился этот звук.

Шум постепенно приближался и все меньше походил на звуки, которые обычно можно услышать в ночном лесу. А когда до ушей Безымянного донеслось конское ржание, он окончательно уверился, что по Старой дороге едут люди.

Он набрал в легкие как можно больше воздуха и что было силы закричал:

— Помогите!.. По-мо-ги-те мне! Я здесь!..

Если он слышит "их" коней, значит, дорога совсем близко. Кто бы они ни были, они должны его услышать. Безымянный продолжал кричать:

— Сюда! На помощь!..

Он догадывался, что эти люди не имеют ничего общего с жителями их деревни — они ехали со стороны Энмерри, в то время как крестьяне, если бы они отправились на поиски, пришли бы с противоположной стороны, и, разумеется, пешком. Но в тот момент ему было наплевать на то, кем могут оказаться эти всадники. Ему хотелось только одного — чтобы его услышали и вытащили из болота.

Безымянному почудилось, будто со стороны дороги кто-то закричал ему в ответ. Он замолчал, чтобы проверить эту догадку.

— Мы….же….дем!..жись! — чуть слышно донеслось до Безымянного. Кричал мужчина.

Только тут приемыш сообразил, что, немного отойдя от тракта, его добровольные помощники окажутся в самой опасной части топи. Если они прибыли издалека, то могут и не знать об этом. От мысли, что он только что, возможно, заманил в смертельную ловушку сразу несколько человек, волосы на голове у приемыша встали дыбом.

— Стойте! Там болото! — завопил он, привставая на бревне. — Я не знаю, как сюда добраться! Здесь кругом трясина! Топь!!

Откричавшись, он прислушался. В ответ не донеслось ни звука.

Сердце у Безымянного тоскливо сжалось. Если неизвестные решат не рисковать и повернут назад, ему конец.

Несколько секунд он напряженно вслушивался в тишину, потом, не удержавшись, крикнул:

— Ээээй!

— Мы скоро будем, — крикнул тот же голос, но уже гораздо ближе. — Сколько ты еще сумеешь продержаться?..

— Сколько угодно! — отозвался Безымянный, не в силах скрыть радости в голосе.

Ему даже показалось, что он расслышал чей-то смешок в ответ на последнюю реплику, но это, разумеется, было игрой его воображения.

Через несколько минут он различил невдалеке свет факелов, и сердце радостно заколотилось. Помощь была совсем рядом. Именно теперь ему совсем некстати вспомнились пересуды взрослых, обсуждавших появление в Энмерии заезжих работорговцев. Говорили, что отсюда они следуют во Внутренние земли, где даже имперскими законами до сих пор не удалось искоренить работорговлю, а в дороге по дешевке скупают у распорядителей каменоломен осужденных на каторжные работы и еще воруют у крестьян детей. Если обещанная помощь исходила от кого-то вроде них, то они увезут его с собой и где-нибудь за тридевять земель отсюда продадут какому-нибудь перекупщику. Однако сильно испугаться этой мысли Безымянному не удалось, поскольку даже перспектива оказаться в рабстве была лучше, чем возможность насовсем остаться здесь.

Идущий впереди мужчина остановился на краю трясины и, подняв повыше факел, отыскал глазами, Безымянного. Приемыш, в свою очередь, не отрываясь смотрел на незнакомца. Зрелище и вправду было необычным. Выглядел мужчина так, как будто бы стоял не на зловеще проседающей болотной почве, а на пьедестале. Красноватый отблеск факела падал на растрепанные светлые волосы незнакомца, аккуратную короткую бородку и плечо, обтянутое коричневой дорожной курткой.

— Значит, это ты кричал, — протянул он, и Безымянный узнал голос человека, отвечавшего ему до этого, хотя теперь мужчина говорил, не повышая голоса. — Сейчас мы тебя вытащим, — пообещал он мальчику и обратился к своим спутникам — Дайте-ка мне веревку.

Безымянный уже понял, что среди этих четырех мужчин его собеседник был главным, но он все равно немного удивился, с какой поспешностью они выполнили его распоряжение и принялись привязывать один конец веревки к невысокому кривому дереву, растущему неподалеку.

Тем временем светловолосый передал кому-то факел и снова повернулся к Безымянному.

— Лови, — предупредил он, прежде чем перебросить на бревно другой конец веревки.

Первые четыре раза Безымянный не поймал. Отчасти потому, что онемевшие от долгого сидения на дереве конечности почти не слушались, отчасти — потому что расстояние не позволяло незнакомцу забросить веревку достаточно далеко. Каждую неудачу тот сопровождал выразительными комментариями сквозь зубы, но было не похоже, что они выводят его из себя. Протащив веревку по воде, он как ни в чем ни бывало повторял свою попытку, и на пятый раз приемыш наконец схватил намокший, измочаленный конец.

— Привязывай, — распорядился незнакомец. — И постарайся затянуть покрепче…

Мальчик так и сделал. На всякий случай он обмотал веревку вокруг ствола несколько раз, и, нагнувшись над бревном, завязал несколько хитрых узлов, подсмотренных у Валиора. Мокрая веревка натянулась, и мужчина, проверив ее прочность, остался доволен результатом.