Кол Бьюкенен - Фарландер

Не обращая внимания на меха, он вытащил из ножен клинок и на цыпочках прокрался к входу в главный зал. Пара на нарах продолжала спать.

Свет, просачиваясь под пологом из шкур, падал на голые пальцы ног. Остановившись на миг, Эш втянул в себя побольше воздуху, медленно выдохнул через нос и, держа меч внизу, проскользнул в зал.

Вождь спал на троне в дальнем конце помещения. Воины, некоторые с партнершами, лежали вповалку на полу. Сбоку от входа дремал, опираясь на копье, караульный.

Дрожь ушла. Эш окунулся в свою стихию, и холод был для него теперь чем-то вроде накидки. Страх отступил в прошлое, став далекой, как и его меч, памятью. Все чувства обострились до предела. Он заметил сосульку, свисавшую с потолка над самой жаровней, услышал тихое шипение, с которым она уронила каплю, уловил резкий запах рыбы, пота, горящего жира и чего-то еще, почти сладкого, отчего заурчало в животе. Он почувствовал, как поют в предвкушении схватки натянутые мышцы.

Движение привлекло внимание караульного, который пошевелился и встряхнулся, прогоняя дрему. Он даже успел поднять голову, но увидел перед собой лишь окровавленное лицо и оскаленные зубы. Клинок уже летел к нему и, прорезав дугу в густом от чада воздухе, легко, почти не встретив сопротивления, вошел в грудь. Падая, несчастный всхрипнул.

И этого оказалось достаточно, чтобы разбудить остальных.

Поднимаясь, воины шарили по полу и хватали копья. Команды не было, они просто набросились на Эша со всех сторон.

Он разметал их, как детей. Каждому хватало одного удара. Не думая о себе, Эш просто шел к цели и убирал все, что вставало на пути. В этом всеобщем смятении, в этом бурливом хаосе он не издал ни звука. Каждое его движение направлялось отточенным чутьем, инстинктом наступать и только наступать, его рубящие и колющие удары, его блоки и нырки естественным образом совпадали с ритмом шагов.

Еще раньше, чем последний воин свалился на землю, Эш достиг трона, оставив за собой след из красноватого тумана, поднимающегося от изрубленных тел.

Вождь сидел на троне, трясясь от ярости и сжав подлокотники, словно пытаясь и не находя сил подняться. Он был пьян, и дыхание его несло тяжелый запах алкоголя. Грудь вздымалась, будто легким недоставало воздуха, а из приоткрытого рта стекала на подбородок струйка слюны. Безумные глаза взирали на рошуна из-под полуопущенных век.

«Похож на сердитого ребенка», — подумал Эш и тут же отбросил эту мысль.

Смахнув с клинка кровь, он приставил острие к горлу вождя. Дыхание последнего заметно участилось.

— Хут! — рявкнул Эш, заставляя врага поднять голову так, чтобы их взгляды встретились.

Вождь посмотрел на приставленное к горлу лезвие. По канавке легко и свободно, словно вода по промасленному холсту, текла его собственная кровь. Он перевел взгляд на Эша, и под левым глазом дернулась жилка.

— Акужка, — процедил вождь.

Войдя снизу под подбородок, стальной клинок пронзил мозг. Взгляд, только что полный ненависти, потух.

Эш выпрямился и перевел дух. От трона поднимался пар — в последний миг содержимое мочевого пузыря вождя пролилось на пол, словно вода из лопнувшего бурдюка.

Сняв с мертвеца печать, Эш повесил ее себе на шею и, словно вспомнив о чем-то, закрыл вождю глаза.

Потом подошел к деревянному ящику у стены, поднял крышку и вытащил лежавшего там алхаза.

— Все кончено? — прохрипел бедолага, хватаясь за Эша так, словно намеревался не отпускать его до конца жизни.

— Да, — только и ответил Эш.

И они ушли.

Глава 1

ЩИТ

На гору Истины Бан поднимался не раз и не два. Сама гора представляла собой широкий зеленый холм с плавными склонами и не была очень уж высокой. Однако в то утро она казалась более крутой, чем прежде. Шагая по тропинке, ведущей к плоской, сплющенной вершине, он не находил этому никакого логического объяснения.

— Бан. — Марли потянула его за руку. — Подожди.

Он обернулся. Прикрывшись ладонью от солнца, жена смотрела куда-то вниз. Их десятилетний сын, Джуно, тащился сзади, заметно отстав. Мальчик был мал для своего возраста, и корзинка с продуктами для пикника, похоже, оказалась непосильной ношей. Тем не менее он настоял на том, что понесет ее сам, и от предложений помощи упрямо отказывался.

Бан вытер влажный от пота лоб и тут же ощутил легкий поцелуй прохладного ветерка.

«Не хочу, чтобы он увидел это сегодня».

Поймав себя на этой мысли, Бан вдруг понял, что дело не в крутизне подъема, а в его собственном сопротивлении этому походу.

Вывалившееся из корзинки краснобокое, блестящее, как губная помада, яблоко покатилось по отполированным камням. Джуно остановил беглеца ногой, наклонился и поднял.

— Помочь? — обратился к сыну Бан, стараясь не думать, во сколько обошлось ему и это единственное яблоко, и все остальное, что лежало в корзине.

Джуно ответил сердитым взглядом и, вернув яблоко на положенное место, поправил ношу и продолжил восхождение.

Вдалеке прогремел гром, хотя небо оставалось чистым до самого горизонта. Бан отвернулся и медленно выдохнул, надеясь очиститься от непонятного беспокойства, похоже свившего себе гнездо где-то на дне желудка.

Маскируя тревогу, он натянуто улыбнулся. Этому трюку, как и некоторым другим, Бан научился за годы службы в Красной Гвардии. Просто растягиваешь губы, и бремя забот уже не так сильно давит на плечи.

— Приятно видеть, что ты еще улыбаешься, — заметила Марли. В уголках ее карих глаз собрались морщинки. В холщовой перевязи за спиной спала, приоткрыв ротик, их маленькая дочка.

— Приятно провести денек вдали от крепостных стен. Хотя я предпочел бы любое другое место.

— Если он достаточно взрослый, чтобы спрашивать, пусть и увидит. Нельзя вечно скрывать правду.

— Нельзя, но попытаться можно.

Она нахмурилась, но еще крепче сжала его руку.

Раскинувшийся внизу город Бар-Хос напоминал бурлящую реку. Сотни кружащих над бухтой чаек создавали картину снежной бури, разыгравшейся над вершинами далеких гор. Птицы то взмывали вверх, то падали камнем вниз, и их отражения в застывшей глади воды тоже метались беспорядочно между стоящими на якоре кораблями. Солнечные лучи отражались от зеркальной поверхности, яркие блики окрашивали картину в цвет красного золота. Большую же часть города скрывало колышущееся знойное марево; фигурки людей, снующих по погруженным в глубокую тень улицам, выглядели крохотными и нечеткими. С куполов Белого Замка разливался колокольный звон, а от Стадиона Оружия доносились звуки горнов. В туманном от пыли воздухе то и дело вспыхивали зеркалами корзины купеческих воздушных шаров, привязанных к стройным башенкам. Еще дальше, за северными стенами, поднявшийся от пилонов воздухопорта корабль медленно поворачивал па восток, отправляясь в опасный путь к Занзахару.