Барбара Хэмбли - Время Тьмы

Потом Джил на мгновение ощутила какое-то движение низко над землей возле стены. Но, обернувшись, она ничего не заметила. Хотя подумала, что это, наверное, сама Тьма тянется за ней, затмевая даже лунный свет.

Повернувшись, она побежала, ее черная тень мчалась перед ней в белом лунном свете. Разбитые камни и железо царапали ее босые ноги, когда она нырнула под черную арку ворот, но Джил не ощущала боли, переменчивый ветер тянулся за ней, она скорее чувствовала, чем видела, как что-то двигалось в полной темноте возле ее головы. Джил споткнулась уже за аркой, ее окровавленные ноги оставляли красные следы на сырой слизи булыжников, она неслась, охваченная ужасом, через пустые улицы города, который, как Джил теперь видела, был наполовину в руинах, безмолвные мостовые усеяны мусором и свежеобглоданными человеческими костями.

Тени кошмарными фантастическими фигурами таились под каждым навесом крыши или поваленным деревом. Единственным звуком в этом пустом городе в ледяную ночь было влажное частое шлепанье ее босых ног по камню и хриплое тяжелое дыхание, единственным движением – ее неистовый бег и прыгающая тень, а позади – медленное течение ветра и Тьма, льющаяся следом за ней, как дым. Она слепо бежала по черным ущельям, с онемевшими ногами, спотыкаясь неизвестно обо что, зная инстинктивно, где находится Дворец, зная, что там – волшебник Ингольд и что Ингольд спасет ее.

Джил бежала, пока не проснулась, рыдая, тиская подушку в темноте, взмокшая от холодной испарины; тело ее болело, мышцы дрожали. Лишь спокойно льющийся лунный свет вернул ее в привычную обстановку квартиры на Кларк Стрит. Она с трудом заставила себя успокоиться. Ноги ее болели; ступни были холодными, как лед.

Она попыталась думать.

«Вот почему мне снилось, что у меня замерзли ноги, – потому что они действительно замерзли».

Она трясущимися пальцами нащупала выключатель, включила лампу и легла, дрожа, повторяя про себя отчаянную неправдоподобную молитву: «Это был только сон, это был только сон. Пожалуйста, Господи, пусть это будет только сон».

Но даже сквозь шепот Джил чувствовала клейкую сырость, покрывавшую ее онемевшие пальцы на ногах. Непроизвольно потянувшись вниз, чтобы согреть их, она увидела на своих руках свежую кровь: ведь она поранила ноги о битый камень в проеме ворот...

Прошло пять ночей, настало полнолуние.

Свет луны разбудил Джил; всматриваясь в окружавшие ее предметы, она облегченно вздохнула лишь тогда, когда узнала очертания знакомой обстановки и поняла, что находится в своей квартире. Грань между сном и реальностью оставалась все еще зыбкой. Джил тихо лежала некоторое время с открытыми глазами, вслушиваясь, дожидаясь, пока спадет нахлынувший ужас. Белый лунный свет лежал на одеяле, почти осязаемый, как лист бумаги.

Потом она подумала: «Черт возьми, я забыла запереть двери на цепь».

Это была просто формальность, вечерний ритуал; квартира закрывалась автоматически, кроме того, ее окружали вполне порядочные соседи. Она раздумала, вернулась в постель, но уже через минуту вылезла из кровати и, дрожа от холода, закуталась в свое павлинье кимоно, после чего молча двинулась в темную кухню. Рука нашарила в темноте выключатель, вспыхнул свет.

Волшебник Ингольд сидел за кухонным столом.

Залитый ярким желтым светом, он выглядел намного старше, утомленней, его коричнево-белая домотканая мантия казалась выцветшей, потертой, испачканной, и все же это был тот же неистовый благородный старик, которого она знала в своих снах, советник короля, «человек в черном», чье лицо она видела в сиянии его сверкающего меча, готового к встрече с Тьмой.

«Это глупо, – подумала она, – это сумасшествие». Не потому, что увидела его снова – она знала, что это произойдет, – но потому, что это было в ее квартире, в ее мире. Какого дьявола он делает тут, если это не сон? А она снова знала, что это не сон.

Джил осмотрелась. Груда немытой посуды на буфете, стол, заваленный апельсиновыми корками и карточками, чашками с остатками кофе и клочками блокнота, кухня как кухня. Две ее старые рубашки были переброшены через спинку стула, на котором теперь сидел Ингольд. Электрические часы над его головой показывали начало четвертого. Да, все это было слишком убогим и унылым, чтобы не быть настоящим – она действительно не спала, а находилась в своей кухне.

– Что вы делаете здесь? – спросила она.

Колдун удивленно поднял мохнатые брови.

– Я пришел поговорить с тобой, – ответил он. Джил знала этот голос.

– Я имею в виду, как вы попали сюда?

– Я могу, конечно, объяснить тебе технические детали, – сказал он, и улыбка на секунду осветила его лицо, неожиданно сделав его помолодевшим. – Но имеет ли это значение? Я пересек Пустоту, чтобы найти тебя, потому что мне нужна твоя помощь.

– ???

Лицо ее выражало недоумение: чем она может помочь ему, но тут же прочла в глазах Ингольда удовлетворение реакцией на его слова.

– Иначе я бы не искал тебя, – сказал он ей мягко.

– Уф, – глубоко вздохнула Джил. – Но я не понимаю!

Она уселась напротив него, для чего пришлось убрать со стула учебники и календарный раздел «Таймс», потом замешкалась в запоздалой вспышке гостеприимства:

– Может, выпьете пива?

– Не откажусь, – он улыбнулся и, на ходу изучив инструкцию по открыванию банок, вскрыл пиво. Надо сказать, что для первого раза у него получилось совсем неплохо.

– Как вы можете меня видеть? – спросила она, скользнув на свой стул, пока он стирал пену с пальцев. – Даже во сне, даже когда никто другой не мог – король Элдор, к примеру, или воины в воротах – вы могли. Почему?

– Потому, что я постиг природу Пустоты, – серьезно ответил колдун. Он сложил руки на столе, сильные, иссеченные шрамами пальцы ощупывали гладкую поверхность банки, словно запоминая ее форму и материал. – Видишь ли, Джил, существует бесконечное множество параллельных миров, пойманных в сети субстанции Пустоты. В моем мире в мое время я – единственный, кто понимает природу Пустоты, один из немногих, кто вообще подозревает о ее существовании.

– А как вы узнали о ней, не говоря уже о том, как пересекли ее, если никто в мире не знает этого? – озадаченно спросила Джил.

Колдун опять улыбнулся.

– Чтобы поведать эту историю, Джил, потребуется вся ночь, и мы так и не перейдем к делу. Достаточно сказать, что за последние пять столетий лишь мне одному удалось преодолеть занавес, отделяющий миры друг от друга, и таким образом я мог распознать отпечаток твоих мыслей, твоей личности, который был протянут через Пустоту вибрацией вселенского ужаса. Я верю, что в твоем мире осталась пара чудаков, которые по любой причине – будь то физическая или психическая, или чисто сознательная – чувствуют через Пустоту приход Тьмы. Я смог установить связь лишь с тобой. То есть видеть тебя, говорить с тобой и потом материализовать тебя не только в мыслях, но и во плоти, что позволило мне многое понять.