Святослав Логинов - Ось Мира

Я шёл по Медовому уже третьи сутки, проходя концы, которые обычному пешеходу и по ровной дороге не преодолеть. Мой багаж состоял из десятка простеньких амулетов, какие можно встретить и у деревенского колдуна. Заячья шкурка помогала мне не замёрзнуть во время трескучих ночей, чудесная фляга всегда была полна то грушевым узваром, то кипячёным молоком, то горячим настоем зверобоя. Прежде мне было недосуг взглянуть, как именно фляжка угадывает мои желания и потребности, а здесь, возле Оси Мира, ковыряться в нежной сути наивного артефакта я бы не рискнул. Такие предметы слишком легко ломаются; начнёт фляжка поить одной только можжевеловой водкой – что тогда? А так идёшь сквозь морозную ночь, бок тебе приятно греет, и знаешь, что в любую минуту можешь отхлебнуть тёплого питья.

Я действительно шёл не только днём, но и ночью, причём для этого не приходилось тратить ни грана собственной силы. Орешек-неустаток позволял моим ногам шагать хоть неделю подряд. Только лёгкий зуд подсказывал, что иду я всё-таки своими ногами, а не качусь верхом на орехе. Солнце, ещё недавно незакатное, уже скрывалось по ночам за краем земли, но пёрышко совы-сплюшки позволяло видеть в обманчивой северной ночи ясно и хорошо. Пёрышко мне подарил покойный Ашх, разбивший панцирь вселенской Черепахи и сам сожжённый моими драконами. Великие погибли, а крохотная чудесинка, подобранная Ашхом неведомо где, пережила всех и теперь прочищает мой взгляд, позволяя идти сквозь ночь.

Трещины и самые большие торосы я попросту перепрыгивал, причём тоже не тратя ни капли собственной силы. Два сосновых сучка, перевитых жилкой и напоённых нечеловеческой, лесной волшбой; штука эта называлась «скок-поскок», её я забрал у разошедшегося не в меру лешего. Бедолага не признал во мне волшебника и вздумал пошутить со мной, как привык шутковать с забредшими в чащобу мужиками. Теперь в ужасном Чёртовом бору девушки собирают малину, а сам лесовик счастлив до одури, что я не пришиб его сгоряча, а лишь отнял любопытную безделку, позволявшую пугать доверчивых крестьян.

А безделка – надо же! – пригодилась. Ведь она сродни той силе, что фонтанирует неподалёку, и потому даже в этих краях пользоваться ею можно безопасно. Представляю, как веселились бы мои собратья, глядя на прыжки с помощью доморощенного скок-поскока! Я бы и сам веселился, если бы не знал, что дело происходит на острове Медовом.

Ещё несколько предметов из коллекции безобидных раритетов остались невостребованными: бусики-рассыпушки, нефритовый глаз и особенно нетающая ледышка. Но я не жалел, что прихватил их: есть они не просят, спину не тянут, а сумка волшебника, что лавка старьёвщика, там всегда всякого барахла довольно.

На самом деле слишком долго жить на одних магических артефактах – тоже нехорошо, но жить слишком долго я и не собирался.

Ось Мира была уже близко, казалось, самые торосы, взгромоздившиеся поперёк моего пути, излучают смутное гудение, воспринимаемое не ухом, но всем магическим естеством.

Магия плохо совместима с обычной жизнью, так что многие видят некий промысел в том, что Ось Мира расположена в местах мёртвых, где и лишайник не вдруг сумеешь найти. Хотя, окажись она в тёплых краях, вокруг на много дней пути образовалась бы такая же безжизненная пустыня, только не ледяная, а песчаная или глинистая. Мирозданию просто повезло, что Ось Мира находится в столь удобном месте. Хотя возможны и другие объяснения, но, пока никто из великих магов не научился проницать взором прошлое, они останутся лишь досужими размышлениями, от которых не много проку.

Под эти мысли я довольно бодро двигался вперёд, пока встреча, которой я никак не мог предвидеть, не изменила все мои планы.

От одного из торосов, образовавшихся в том месте, где ледник, сползавший со склона сопки, взламывал равнинный панцирь, отделилась полупрозрачная фигура и целеустремлённо двинулась мне навстречу.

Кристаллоид! Если кого и ожидать в здешних негостеприимных краях, то именно его. Кристаллоид не существо, а воплощение магической сущности, нечто вроде голема. Иногда их, потехи ради, создают чародеи средней руки, порой кристаллоиды образуются сами по себе. Разума в их твёрдых головах не больше, чем в булыжнике, но они двигаются и что-то делают, иногда по приказанию своего создателя, но чаще попросту бесцельно. Обычно кристаллоиды бывают ледяными, хотя встречаются и каменные. Самый знаменитый кристаллоид Самоцвет был построен из яхонтов, бриллиантов и других драгоценных камней. В течение двухсот лет он охранял сокровищницу азахских халифов, и за это время о нём сложили бесчисленное множество легенд. Потом безденежье вынудило очередного халифа разобрать стража, которому нечего стало охранять.

Век прочих кристаллоидов гораздо короче. Их обычно разбивают вдребезги скучающие витязи, а ледяные великаны, если их угораздит дожить до весны, попросту тают.

Этот кристаллоид, судя по всему, прожил срок, какой редко выпадает даже на долю кварцевого чудовища. Бока его были исцарапаны, грани скруглены. Ещё бы, в центре Медового скучающих витязей не встречается, а льды не тают никогда, и, раз возникнув, монстр мог существовать неограниченно долго.

Кристаллоид, искусственно созданный, подчиняется своему создателю, природные бывают опасны, особенно долго пожившие, но не утерявшие активности. Встреченный кристаллоид был явно из таких. Он, хрустя суставами, двигался ко мне, и солнце, что медленно сплющивалось у горизонта, отблескивало красным в его глазах.

Я меньше всего похож на скучающего витязя, разбить ледяную громаду голыми руками мне не по силам, да и удовольствия подобные подвиги не доставляют. Можно, конечно, нащупав внутри прозрачной башки особую точку, легонько тюкнуть туда при помощи любого из простых заклинаний, после чего голова разлетится на части, и монстр замрёт. Заклинания такого рода доступны многим, но, чтобы найти место, куда следует бить, требуется некоторое искусство. Искусством уничтожения я владею в совершенстве, но проявлять его после проигранной битвы мне совершенно не хотелось. Та битва ставила на грань гибели весь мир, в ней сошлись такие силы, о которых не слыхивали непосвящённые. После этого раскалывать бродячий кристаллоид, хоть как-то оживляющий снежную пустыню, казалось недостойным. Движется ко мне – ещё не значит, что нападает. Опасность невелика, не исключено, что мы разойдёмся миром.

Не дойдя десятка шагов, кристаллоид остановился и вдруг начал приседать, широко разводя лапы. Дико было видеть дешёвый ярмарочный трюк, нелепую пародию на книксен посреди ужаснейшей пустыни мира. Тем не менее сомнений не оставалось, старый кристаллоид был создан искусственно или некогда приручен.