Евгений Адеев - Цена чести

Волчий Дух сбегал к колодцу, с наслаждением умылся, и вернувшись в корчму уселся на свое вчерашнее место. Ноги теперь ставил аккуратно, хоть и сомневался, что давешняя псина все еще сидит под лавкой — небось давно смылась по своим псячьим делам.

Хозяин приволок горшок каши, кувшин с пивом, и Велигой на некоторое время с головой окунулся в поток одуряющего запаха, целиком и полностью посвятив себя подавлению голодного бунта в пузе.

Когда на стол упала тень, он оторвался от уже ополовиненного горшка, готовясь на всякий случай без разговоров бить в морду, если это кто-нибудь из вчерашних драчунов решил вдруг продолжить беседу.

Обладателем тени и в самом деле оказался давешний знакомец — тот самый, которого хозяйские битюги вознамерились отправить в полет через ворота.

— Исполать… — сказал робко мужичонка, кланяясь в пояс.

Велигой кивнул в ответ, жестом указал место рядом с собой и сделал знак хозяину, чтоб сию секунду был здесь, не телепенился.

— Я… это… — проговорил мужичонка, теребя руками мятую до невозможности шапку. — Вчерась… в опчем, я… это… ну это… э… спасибо.

— И ради чего столько слов? — пожал плечами Велигой. — Ты голодный?

Мужичок поспешно закивал.

— Хозяин… в общем, повторить. — отдал распоряжение Велигой, и почтенный корчмарь ускакал на кухню с резвостью отрока.

— Так за что они тебя? — спросил Волчий Дух, делая ударение на «за что», памятуя вчерашний ответ.

— За шкирку… — ответил мужичонка, грустно глядя на здоровенного витязя, который не понимает того, что и козе понятно, даже безрогой.

— А чем им твоя шкирка не понравилась? — Велигоя такая манера вести беседу уже начинала понемногу злить.

— Да ничем…вернее всем… Захожу, говорю: дайте, люди добрые пожрать ради Богов. Вот этот вот хороший человек, — мужичонка кивнул в сторону кухни, — ставит на стол кашу и говорит, мол, кушай, ради Богов. А когда каша кончилась, подходит и говорит — давай деньги. Я ему — какие деньги, я ж ради Богов! Он в сторонку отошел, а эти двое, большие и плохие, подходят и говорят, мол, ну, сейчас мы тебя к Богам и отправим. За деньгами, наверное, послать хотели…

— Ясно. — улыбнулся Велигой. — Зря я, наверное, вчера вмешался, ты, небось, расстроился, что Богов не повидал?

— А… — махнул рукой мужичок. — Чего я там не видел? Я ж что, я всегда с Богами… Про меня так и говорят люди, мол, убогий у нас Репейка.

Оно и видно, подумал Велигой. Сволочь все-таки хозяин, Богами обиженного совестно обижать. И когда корчмарь приволок второй горшок с кашей, Волчий Дух демонстративно подвинул его Репейке, а сам бросил на хозяина свой самый грозный взгляд, и даже рожу скорчил пострашнее. Бедняга, побледнев как покойник, дал деру, будто в воздухе растаял.

Репейка ухитрялся одновременно работать и ложкой и языком, уплетая кашу так, что только треск стоял за ушами, однако одновременно успевал без умолку болтать языком обо всем на свете и ни о чем вообще. Велигой потягивал пиво, возвращаясь мыслью в княжьи палаты и к своему дурацкому обещанию. Что-то теплое уткнулось в штанину, Волчий Дух глянул вниз — под лавкой все так же сидел вчерашний зверь, смотрел внимательно желтыми глазами. Велигой свистнул хозяину, тот примчался летним ветерком и замер, вытянувшись во фрунт.

— Что за зверюга? — спросил Велигой, указав на пса. — Чья?

— Да приблудный он… — пробормотал хозяин и замялся, не зная, как обращаться к человеку, способному, похоже, одним плевком утопить его вместе со всем хозяйством.

— И что, так целыми днями под лавкой и сидит? — Волчий Дух пропустил заминку мимо ушей, так как единственным на данный момент достойным себя званием считал почетный титул «Четырежды Олуха Всея Руси».

— Да нет, вылазит иногда… — пожал плечами хозяин. — Да на эту лавку почитай что никто никогда и не садиться, не все ж такие смелые… Пробовали выгнать — так он тут такое устроил! Троих княжьих дружинников на ворота загнал. Хотели они в него из луков, да я подумал, и не дал, пущай, мыслю, хозяйство бережет, ежели кто залезет. Коли с дружинниками сладил, то уж какую-нть тварь голоштанную и подавно загрызет, и как по батюшке не спросит. Глянь-ка, раз в раз на волчару похож, да наверное и есть волчара, только странный такой какой-то…

— Ясно. — сказал Велигой. — А как кличите?

— Волчарой и кличем. — ответил хозяин. — А как еще-то? Он же не представился…

— Еще не хватало! — сказал Велигой, с сожалением расставаясь с серебряной монеткой. — Еще пива, и Волчаре что-нибудь перекусить… эй, только не кочергу и не мою ногу, знаем мы вас!

Волчаре принесли бараний бок, довольный зверь утащил его под лавку. Чудной он, подумал Велигой, ох, чудной. По виду — сущий волк, но вялый какой-то… да и где это видано, чтоб волки под лавкой в корчме жили? Уж не больной ли, часом? Хм, больной не больной, а троих дружинников на ворота загнал, если хозяин не врет…

Репейка подергал Велигоя за рукав и витязь раздраженно отметил, что прозвание закрепилось за юродивым не зря — похоже, теперь отцепиться от него вряд ли скоро удастся.

— Слышь, богатырь, я это, как его, вроде как должон тебе остался… — сказал убогий, смешно морща нос, что по всей видимости должно было означать выражение крайней серьезности.

— Ничего ты мне не должен. — буркнул Велигой.

— Нет, должон, должон! Ты меня от плохих людей защитил? Защитил. — Репейка загнул палец. — Кашей кормил? Кормил. Меня никто не любит, кроме Богов, потому я и убогий, никто, кроме Богов мне добра не делает…

Вот уж добро, подумал Велигой с жалостью. Стукнули бы дурачка молнией, чтоб не мучился, унижений не терпел, и дело с концом. А в вирый таким вот юродивым дорога прямая, верная, без колдобин и ухабов…

— А ты добрый. — серьезно закончил Репейка, таким тоном, будто княжий указ зачитал. — А на добро Боги велят добром, добром… Как тебя звать-величать, добрый молодец?

— Ох, ну вот еще на мою голову… — вздохнул Волчий Дух. — Велигоем зовут.

— Вот что скажу, Велигоюшко! — Зашептал убогий прямо в ухо витязю. — Вижу ведь, думы тебя тяжкие одолевают, кручинишься. А одежка-то на тебе не простая, и в калите не пусто, и конь богатырский… Не иначе, самого Владимира, светлого князя волю исполняешь!

Исполняю, мысленно сплюнул Велигой. Вот уж говорят — дурная голова ногам покоя не дает. Не Владимир и не кто-то там — сам себе задание придумал. Где Радивоя искать? Его уже лет триста никто толком и не видал. А если и видал, то уже не расскажет. Велигой вздохнул, отчаянно пытаясь найти выход из тупика, в который сам себя загнал. «Но дурачок, дурачок-то! — подумал он бросив взгляд на Репейку. — И одежку приметил, и чем хозяину плачу, и коня… и сапоги с бронею, что не простым мастером сделана, небось, тоже оценил!»