Олаф Бьорн Локнит - Алмазный лабиринт

– Эй, как там тебя… Погоди!

Вайд замер на месте, и осторожно повернулся, не зная, чего ожидать. Из вороха сплетен, которые он слышал об этом непостижимом человеке, и половине которых напрочь не верил, следовало одно – трижды подумай, прежде чем становится капитану Конану поперек дороги или просто обращать на себя его внимание. Сейчас Вайд лихорадочно вспоминал все, что довелось узнать на Морском рынке Кордавы, от словоохотливых купцов или подвыпивших моряков. Как-то страшновато находиться в обществе настоящей легенды…

Впервые киммериец объявился на Южном побережье десять или девять лет назад. До сих пор большая часть купцов клялась всеми богами, что, видно, кто-то из небожителей решил посмеяться над бедными смертными, столкнув на бескрайних просторах Западного Океана два корабля, две галеры – торговую, спешившую с грузом из Аргоса в Шем, на которой бежал от аргосских законников молодой наемник из далекой северной страны Киммерии, и «Тигрицу», принадлежавшую шемитке Белит.

Что вышло из этой встречи – запомнили на всем побережье, и, наверное, будут вспоминать еще не один десяток лет. Тигрица нашла себе льва, и не знающая удержу парочка заставила трястись всех купцов цветущего Юга. Даже барахские пираты побаивались этой парочки, а в Стигии (подумать только!) начали спешно собирать военный флот, с одной-единственной целью – найти, догнать и уничтожить «Тигрицу», да так, чтобы ни одной щепки не осталось. Белит ненавидела стигийцев – всех и каждого в отдельности, мстя за сожженный поселок, в котором она родилась, за погибшую семью и родных. Стигийцам не пришлось долго искать – Белит и ее приятель-северянин явились сами, пробравшись в охваченную мятежом провинцию Стигии Тайю, и учинили там нечто такое, о чем даже сплетен не ходило, а все мельком слышавшие о тогдашних делах бесшабашной пары разводили руками, закатывали глаза и многозначительно восклицали: «Да-а…»

А потом «Тигрица» пропала. Некоторые утверждали, будто галера ушла в Черные Королевства, где шемитка и киммериец основали свое государство, иные говорили, что галера погибла во время зимних штормов, а кто-то уверенно заявлял, что и на «Тигрицу» нашлась управа – не иначе, как Сет самолично явился разобраться с парочкой смертных, не боявшихся никого и ничего. Так или иначе, а зловещая галера с резной головой тигрицы на носу не появлялась на горизонте, и многие облегченно вздохнули, решив, что она не появится больше никогда.

И ошиблись. Спустя три или четыре года северянин вернулся откуда-то с востока – то ли из расположенного на самом краю земли Турана, то ли из еще более далеких Кхитая и Вендии, с полными карманами золота, и подался на Барахские острова, где в скором времени обзавелся галерой, названной в честь сгинувшей тоже «Тигрицей», собрал команду из лихих парней и вышел в Западный Океан. Тогда же наконец выяснилось, куда делась неукротимая Белит – погибла вместе с большей частью своей команды в Стигии, на ядовитой реке Заркхебе, в брошенном городе, где бешеная парочка попыталась раздобыть древние сокровища…

«Тигрица» – Вторая оказалась ничем не лучше предшественницы, и проклятий от ограбленных купцов на нее сыпалось ничуть не меньше. Но и эта галера сгинула в небывалой силы шторме, пришедшем с севера и пронесшимся над океаном, подобно гневу богов далеких полуночных стран. В приморских городах украдкой шептались, что ураган был не простым порождением играющих стихий, а создан враждующими колдунами. Маги тут были виноваты или не маги, а доподлинно вскоре стало известно – «Тигрица» разбилась на острых камнях у побережья одного из многочисленных островков. В четырех морских державах снова возблагодарили богов, и опять оказалось, что поторопились…

Впрочем, купцам было грех жаловаться – они получили почти пять лет передышки и спокойной жизни, прежде чем бывший капитан «Тигрицы» вновь возник на Южном побережье. Вернее, сначала Конан Киммерийский появился на Барахских островах, но с кем-то не поладил (что было совершенно не удивительно при его буйном характере и простых взглядах на жизнь) и отправился на поиски удачи дальше. Он и нашел ее – на зингарских берегах, где остановился карак под названием «Вестрел», принадлежавший вольному корсару Запораво, не входившему ни в Красное Братство, ни в сообщество королевских корсаров Зингарской короны.

Прошло менее месяца, и капитан на караке сменился. Прежний, между прочим, остался кормить стервятников на далеком южном острове, не нанесенном на карты Западного Океана – редко какой удалец отваживался забираться в эдакую даль. «Вестрел» благополучно вернулся в Кордаву, новый капитан разумно предпочел делиться доходами с короной, получив взамен удобную гавань, одну из лучших на всем Южном побережье, и патент «королевского корсара».

А четыре или пять месяцев назад, когда в королевском дворце произошли некие странные и загадочные события, связанные с молодой принцессой Чабелой (рассказывали про ее несостоявшееся замужество), «Вестрел» и его капитан невероятным образом оказались в самом центре событий. Что в действительности произошло – осталось тайной за семью печатями… Карак по-прежнему уходил в море и возвращался, три четверти награбленного добра оседали в подземельях кордавского коронного замка, и все было, как всегда… Ну, или почти как всегда.

– Я, кажется к тебе обращаюсь. – снова громыхнул голос капитана Конана.

– Слушаю, капитан, – отозвался Вайд, мотнув головой, будто проснувшись.

– В море ходил?

– Да, два раза – в Аргос, – это было правдой, Вайд действительно бывал в Мессантии с торговыми галерами. О том, что первый раз путешествие было невольным – он прыгнул на отходящий от пристани корабль, спасаясь от разъяренного шемитского купца и его слуг, у которого незадолго до того срезал с пояса туго набитый кошелек – Вайд благоразумно умолчал. – А… а что?

– Ничего, – буркнул в ответ неразговорчивый варвар. – Приходи завтра к Новой Гавани. К «Вестрелу». Там посмотрим…

Сказав это, Конан круто развернулся на каблуках и стремительно зашагал вниз по улице, оставив Вайда стоять с полуоткрытым от удивления ртом и гадать, не подкидывет ли ему насмешливый Бел, покровитель воров и бродяг, новенькую неожиданную каверзу.

Наутро все произошедшее показалось Вайду не более чем причудливым сном, но внушительная шишка на затылке и тяжелый мешочек с медью и серебром неоспоримо доказывали обратное. Прикинув, как сейчас поступить, Вайд невольно припомнил маму Акму. Конечно, большую часть своей жизни почтенная родительница несла редкостную по глупости чушь, но кое в чем была безусловно права. Например, матушка всегда утверждала: «Если ты своими глазами видел, как человек уронил в выгребную яму набитый кошелек и не стал его доставать, сходи и пошарь. То, что потеряешь, не идет ни в какое сравнение с тем, что можешь найти…»