Сергей Девкин - Дзи. Чужая судьба.

Контролируя сотни военных хранилищ по всей Империи, Мэй имел в своем распоряжении настоящую небольшую армию со своими собственными офицерами и полководцами, в отличие от того же распорядителя личных императорских запасов, вынужденного довольствоваться услугами дворцовой стражи. Кроме того, военные склады были главным неприкосновенным запасом, к которому в случае крайней нужды могли обратиться дзито городов, а также главы торговых домом и другие императорские чиновники. Именно с этих складов приобреталось оружие для наемных купеческих отрядов, только через них и под строгим учетом могли закупать снаряжение манериты и другие вассальные народы. Каждый оружейник, кузнец и кожевник в провинции обязан был иметь разрешение на работу, выданную местным распорядителем арсенала. Эти же люди руководили конторами шун–я, единственными учреждениями в Империи, принимавшими под залог оружие, доспехи и конскую сбрую. А учитывая то, что доклады о состоянии дел в ходе сбора податей в регионах также ложились на стол к Джэнгу, он обладал еще и самым главным оружием чиновника — информацией.

Сумиёси ценил Мэя за то, что тот умело пользовался своим положением, не растрачиваясь на эгоистичные мелочи, подобно многим другим бюрократам. Кроме того, Джэнг обладал еще одним очень редким качеством для обитателей Золотого Дворца — он не просто восхвалял и почитал Империю, он любил ее и стремился в каждом своем начинании руководствоваться, прежде всего, благом для Нефритового трона.

— Садись, — сиккэн указал распорядителю на невысокий табурет из лакированного дуба, стоявший слева от круглого стола.

Усевшись на свое привычное место, Сумиёси дождался, пока Джэнг грузно плюхнется на «гостевой стул», и, сложив лежавшие на столе бумаги в деревянный короб, обтянутый акульей кожей, оперся локтями на столешницу. Положив подбородок на соединенные кисти рук, сиккэн хмуро посмотрел на своего гостя.

— Радостных новостей ты явно не принес.

Джэнг не стал отрицать очевидное.

— Все остается по–прежнему. В Тай–Вэй и Хаясо царит разорение, Степной Шлях и обходные дороги заполнены карабакуру и мародерами, в городах Устья Анхэ назревают голодные бунты, распространение болезней удалось остановить, но скоро зима…

Города на правом берегу полноводной Анхэ были доверху забиты обессиленными беженцами. Крестьяне и ремесленники, оставившие свои дома, вынуждены были ютиться под самодельными навесами у крепостных стен, а стража, следуя указам наместников–дзито, не впускала никого за ворота уже более трех недель. И Тэн не мог их упрекнуть, ведь с беженцами пришел не только страх, но и болезни.

Несмотря на плодородие, которым всегда славилась долина вдоль русла Анхэ, еды в городах на всех уже явно не хватало, а на пороге была холодная осень, когда единственными источниками пищи останутся лишь скудная рыбная ловля да запасы императорских военных складов. Торговые дома уже трижды выплатили особую пеню провизией и деньгами, и больше на их помощь не стоило рассчитывать. Озлобленные купцы и без того несли страшные убытки.

В самих же западных провинциях дело обстояло еще более плачевно. За исключением нескольких «островков» относительного благополучия, вроде Ланьчжоу и Сианя, здешние земли, дороги и поселения оказались ввергнуты в нескончаемую череду нападений и кровавых смут.

Войска Императора, сосредоточенные на юге на пограничных рубежах с ненавистным царством Юнь, ничем не могли помочь малым гарнизонам западных городов и наемникам торговых семейств. Но, как, ни странно, эта ошибка была допущена не из–за глупости придворных чиновников или близорукости тайпэнов. Считалось, что закатные границы Империи давно и надежно охраняют нукеры вассальных каганов, что опасность с этой стороны просто не может прийти так быстро и так внезапно. И, конечно же, никто не ждал такого от карабакуру.

Сумиёси до сих пор изумлялся тому, с какой невероятной наглостью и неоспоримым умением коротышки сумели сотворить весь этот хаос. Низкорослые жители холмов, являвшиеся коренным населением этих мест, никогда не воспринимались людьми как реальная угроза. До знакомства с первыми имперскими поселенцами карабакуру не знали металлов, скотоводства, музыки и даже элементарных правил гигиены. Кто мог поверить в то, что карлики сумеют проявить себя с такой, совсем не характерной для них, стороны?

Первые сведения о нападениях стали появляться более полугода назад. В них не было ничего необычного для вестей из западных провинций, если бы не разрастающиеся слухи о причастности к этому коротышек. А потом число атак стало возрастать с каждой неделей, пока карабакуру не осмелели на столько, что стали жечь небольшие деревни и атаковать караваны торговых домов.

Тогда купцы и дзито попытались справиться собственными силами, не привлекая к происходящему внимание двора Императора, но недооценили своих врагов. Большинство поселений, куда были отправлены карательные отряды, оказались покинутыми. Несколько разоренных хуторов и полторы сотни мертвых карликов не принесли никаких изменений. Карабакуру рассеялись по холмистой степи, которую знали до последнего камня, и продолжили террор со всевозрастающей злобой.

Они действовали в основном ночью, атакуя из засад отравленными стрелами, нападая разом в нескольких местах, рассеивая силы городских ополчений и наемников. А еще они утроенными силами продолжили атаки на Степной Шлях, главную артерию, по которой шла торговля между Империей и далекими землями, что лежали по другую сторону от владений манеритов и иных степных обитателей. Карабакуру забирали все и не гнушались ни чем — специи, чай, опиум, сахарный тростник, медь, алхимический уголь, полотно, шелка, инструменты и механизмы, костяной фарфор, тонкое стекло, бумага, золото и драгоценные камни, но главное — сырое железо в крицах и готовые изделия лучших имперских оружейников. За всем этим чувствовался чей–то хитрый разум, твердая воля и холодный расчет, но даже баснословная награда — золотым песком по весу за голову низкорослого полководца — не принесла результата.

Запад Империи сначала охватил страх, а затем полная паника. Люди снимались с насиженных мест, не дожидаясь, когда следующей ночью налетчики–карабакуру заявятся к ним в дом с окровавленными мечами. Небольшие городки оказались не способны принять под свою защиту и десятой доли желающих, и вереницы перепуганных жителей устремились на восход. Разом, словно по команде, подняли голову все местные разбойничьи шайки, да и мародеры из числа самих беженцев внесли свою лепту в творящуюся анархию грабежей и беззакония. Карлики, разумеется, тоже продолжили свое отвратное дело, с огромным удовольствием нападая как на стоянки отчаявшихся беженцев, так и на тайные лагеря бандитов.