Заговор Красного Волка - Роберт фон Штейн Редик
— Где твое воспитание? Сначала ты обслужишь герцогиню. Пошевеливайся!
Пазел, с пылающими щеками, отвернулся. Холодность доктора ранила его
сильнее, чем любой удар Джервика. Не то чтобы это было совсем уж удивительно: Чедфеллоу, часто казался испуганным, когда его видели с Пазелом, и никогда не
разговаривал с ним подолгу. Но он был самым близким к Пазелу человеком, остававшемся в этом мире, и он не видел доктора в течение двух лет.
Два года! Его руки, разрази их гром, дрожали. Ему пришлось с трудом
сглотнуть, прежде чем он заговорил с герцогиней. По крайней мере, он надеялся, что она была герцогиней, сгорбленной и древней женщиной на три дюйма ниже
самого Пазела, которая стояла у фок-мачты, бормоча и теребя золотые кольца на
пальцах. Когда Пазел заговорил, она подняла голову, пристально посмотрела на
него большими, молочно-голубыми глазами и ее сухие губы изогнулись в улыбке.
— Эхиджи!
Ее скрюченная рука метнулась вперед; ноготь царапнул его по щеке.
Побежали слезы. Старуха приложила смоченный палец к губам и ухмыльнулась
еще шире. Затем ее взгляд упал на чайный поднос. Сначала она сунула в рот три
самые большие имбирные конфеты, а четвертую положила в карман. Затем
извлекла из складок своего плаща старую, обгоревшую трубку. Пока Пазел
ошеломленно наблюдал, она вытряхнула наполовину сгоревшую табачную пробку
в миску с семенами лукки, размешала большим пальцем, а затем вдавила всю смесь
обратно в трубку, все время шепча и попискивая про себя. Затем ее глаза снова
нашли Пазела.
— У тебя есть кремень?
— Нет, мэм, — сказал Пазел.
— Для тебя леди Оггоск! Тогда принеси лампу.
Не так-то просто принести что-нибудь, держа в руках чайный поднос. Пазел
думал, что у него сломаются руки, пока он высоко держал латунный палубный
фонарь, наполненный моржовым жиром; все это время леди Оггоск боролась со
своей трубкой. Запахи горящего жира, табака и семян лукки заполнили ему ноздри, а дыхание леди, пока та пыхтела и икала, схоже было с дуновением из пропахшей
имбирем могилы. Наконец трубка разожглась, и Оггоск захихикала.
— Не плачь, моя маленькая обезьянка. Он не забыл тебя — о, ни на мгновение, нет!
Пазел уставился на нее, разинув рот. Она могла иметь в виду только
Чедфеллоу, но что она знала об их связи? Прежде чем он смог найти способ
спросить, она отвернулась от него, все еще посмеиваясь про себя.
Третьим пассажиром был торговец, ухоженный и сытый. Сначала Пазел
11
-
12-
решил, что торговец болен: шею его туго обматывал белый шарф, от которого тот
не убирал руку, словно нянчил больное место. Торговец прочистил горло с
болезненным звуком — ЧХРК! — чуть не заставив Пазела пролить чай. И мужчина
тоже любил поесть: четыре печенья исчезли у него во рту, за ними последовала
большая имбирная конфета.
— Ты не слишком чистый, — внезапно сказал он, оглядывая Пазела с ног до
головы. — Каким мылом ты пользуешься?
— Каким мылом, сэр?
— Неужели это сложный вопрос? Кто делает мыло, которым ты моешь лицо?
— Нам дают поташ, сэр.
— Ты слуга.
— Это ненадолго, сэр, — сказал Пазел. — Капитан Нестеф протянул мне руку
дружбы, за что я благословляю его трижды в день. Он говорит, что у меня есть
реальные перспективы, с моей способностью к языкам, и...
— Мои собственные перспективы превосходны, разумеется, — сообщил ему
мужчина. — Меня зовут Кет — имя, которое стоит запомнить, стоит записать. Я
собираюсь совершить сделки на сумму в шестьдесят тысяч золотых сиклей. И это
всего лишь одно торговое путешествие.
— Как здорово для вас, сэр. Великолепно, сэр! Вы отправитесь в плавание на
«Чатранде»?
— Ты не увидишь шестидесяти тысяч за свою жизнь — и даже шести. Уходи.
Он положил что-то на чайный поднос и махнул Пазелу, чтобы тот уходил.
Пазел поклонился и ушел, и только потом посмотрел на предмет. Это был бледно-зеленый диск с надписью МЫЛО КЕТ.
Один из этих шестидесяти тысяч сиклей подошел бы ему больше, но, тем не
менее, он спрятал мыло в карман. Затем он посмотрел на поднос, и его сердце
упало. У него не осталось ничего для Чедфеллоу, кроме маленького кусочка
имбирной конфеты и сломанного печенья.
Доктор проигнорировал их, но указал на фляжку с чаем. Пазел осторожно
наполнил кружку. Доктор обхватил ее своими длинными пальцами, поднес к губам
и вдохнул пар. Однажды в холодную погоду он сказал
