Последний конунг - Алекс Хай
И это нас эглины называли варварами и зверями…
А Беора… Что ж, другая на ее месте наверняка бы сломалась и терпела. Но Беора явно была слеплена из другого суглинка, так что решила проблему по-своему. И сейчас наверняка за это расплачивалась.
— Хинрик! — Скегги вновь склонился надо мной. — Пить хочешь?
— Разве что сонного отвара. Голова болит так, что сдохнуть хочется.
— Ничего удивительного. Тебе ее чуть не размозжили. Хорошая новость — если ты до сих пор жив и все помнишь, то наверняка выкарабкаешься.
— А скверная?
— Писаным красавцем тебе еще долго не быть. Да и шрамы останутся красноречивые…
Я хотел засмеяться, но вместо этого хрюкнул. Вот уж что, а собственная внешность, в отличие от Скегги, меня никогда особо не заботила. Это он выменивал у южан с бронзовой кожей за золото флакончики с драгоценными маслами и какие-то чудные кусочки, которые скользили в руках, пахли цветами и делали воду в бадье мутной. Я предпочитал трвяные отвары — в них веры больше.
— Что там случилось, брат? — Скегги навис надо мной и попытался приподнять. — Мне нужно знать. Мне нужно понять, почему нас так легко облапошили. И почему твоя… Ты же стал сильнее после Омрика. Почему орла подстрелили? А ты… Неужели ты не успел ничего наколдовать?
От его вопросов голова закружилась еще сильнее. Я и сам хотел бы знать на них ответы. Гнал от себя мрачные мысли и страхи, но… Когда-то наставники предостерегали меня, что нельзя полагаться лишь на руны и помощь богов. Боги помогают лишь когда желают этого, а руны… Даже руны не всесильны.
Долго я следовал этому завету. Но успех в Омрике затмил мне взор. Сначала мне застилала глаза ярость и месть. Но потом, когда все улеглось, я осознал, на что был способен. И допустил ошибку. Слишком в себя поверил, слишком положился на колдовство. Что ж, боги дали мне хорошую оплеуху. Мне следовало быть умнее, внимательнее и осторожнее.
— Одного из наших подкупили, — прокряхтел я. — Правда, блага ему это не принесло, если не считать быстрой смерти. Возможно, подкупили не только его. Могли помочь местные эглины… Помоги мне сесть, я хочу говорить с твоими глазами, а не с бородой.
Скегги ловко подхватил меня под мышки, приподнял и усадил. Я легонько треснулся затылком о деревянное изголовье его ложа и проглотил проклятье.
— Один подкуп точно был, — заверил я. — Малец из нашего отряда. Но он был с нами все время от Омрика до церкви и никуда не отлучался. Но, уверен, он был не один. Думаю, перед службой или во время нее он смог передать весточку, что девчонка была с нами. Он указал точное место, где мы были, привел их к нам…
— Но кто-то должен был все подготовить, — добавил Скегги.
— Именно. Это был Эдельхун, муж Беоры, и его люди. Двадцать человек, и все хорошо вооружены. Они выяснили, что девчонка выходит из Омрика на молитву. И это был их единственный шанс…
Скегги опустился на кровать и мрачно уставился себе под ноги.
— Он перехитрил нас, этот Эдельхун, — шепнул он. — Я ведь хотел от него избавиться, чтобы забрать Беору. Без этого ее лумлендского мужа нам с Оффой было бы легче договориться. Мы ведь все придумали, мы ведь почти начали… Знаешь, Хинрик, я успел забыть, как больно хлещет по щекам поражение.
— Меня оно шарахнуло булавой по голове, — криво усмехнулся я. — Тоже мало приятного.
Скегги резко повернулся ко мне.
— Ты колдовал, Хинрик?
— Пытался.
— Почему не сработало? Я видел, на что ты способен. Ты можешь повергнуть в ужас и обратить в бегство целое войско своим тайным знанием. И ты знал, насколько принцесса для нас важна. Почему все вышло так, как вышло?
От брата веяло холодом. Я знал эту ярость, почти что родовую черту сверской части нашей семьи. Она жгла ледяным огнем и заставляла съеживаться.
Но не меня.
— У меня нет ответа на твой вопрос, Скегги, — честно признался я. — Но знаю, что он есть у Эдельхуна. Он обмолвился, что беркута подстрелили неспроста. Он что-то знает. Какой-то секрет.
— Хочешь сказать, что лумлендец ведает некой тайной, против которой бессильны даже руны посвященного?
— Выходит, что так.
Скегги помрачнел пуще прежнего. На его красивом лице, словно на плачущем камне, проступили прожилки морщин.
— Выясни эту тайну, Хинрик, — тихо сказал он, стараясь не показывать мне, в какой был ярости. — Я не могу оставить это просто так. Эдельхун не просто забрал то, что было нашим. Он бросил нам вызов. Он рассмеялся нам в лицо и выставил нас на посмешище. И не только меня, брат, — Скегги уставился на меня в упор. — Он поставил под сомнение твое мастерство и твою связь с богами. Мы должны отомстить за обиду, нанесенную нашим богам. Ты должен выведать, какой силой владеет Эдельхун. Ты ведь понимаешь, что молва о твоем поражении разнесется слишком быстро?
Я осторожно кивнул.
— Конечно.
— Мы зашли слишком далеко, Хинрик, — Скегги обвел рукой пространство вокруг себя. — Мы взяли Омрик, мы объединили разные племена и народы. Наконец-то с нами стали считаться. Нельзя, чтобы этот грязнозадый эглин разрушил все, что мы построили.
— Я понимаю это, брат.
— Вся моя надежда только на тебя Хинрик. Признаюсь, я рассчитывал взять тебя с собой в поход. Но ты еще слишком слаб, поэтому я оставляю тебя на острове.
Я вновь криво усмехнулся.
— В этом ли дело, Скегги? Действительно, причина в том, что я слаб? Или в том, что после моего провала с колдовством ты больше в меня не веришь? Или вовсе считаешь, что лумлендцы могли меня подкупить, чтобы я… скажем так, поколдовал слабее или не поколдовал вовсе?
— Не неси чепухи, Хинрик.
И все же Скегги отвел взгляд. Значит, одно из моих предположений оказалось верным. Что ж, брат тоже, очевидно, слишком сильно в меня поверил. И сейчас с трудом скрывал свое разочарование. Скегги боялся. Боялся, что я подведу его в самый ответственный момент. Что мое колдовство может вновь не сработать, и это сделает его шутом в глазах остальных ярлов, а то и вовсе бросит людей на верную смерть.
Впрочем, теперь этого опасался не он один.
— Как пожелаешь, брат, — не стал спорить я. — Велишь остаться в Свергло — останусь.
— Омрик на тебе, — добавил Скегги. — Я заберу почти все корабли и столько войск, сколько на них поместится.
— Это почти две трети того, что мы имеем,
