Дочь княжеская. Книга 2. Часть 2 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна
Пёстрая горе-мамаша металась над головой, пронзительно крича. Яшка успокаивал её, рассекая туман рядом с нею. Мол, вот, помощь привёл, всё будет хорошо, человек справится. Получалось у него не очень, сам был напуган и взбудоражен.
— Ты бы его ещё выше прилепила, дура пернатая, — в сердцах высказалась Хрийз, оценивая скалу. — Я-то летать не умею!
Туман наплывал волнами и кольцами, отступал, сгущался снова. Защитный, черти бы его забрали, флёр. Никакой он не защитный, Хрийз окончательно в этом убедилась. Атаковать он не может, не та природа у него. Но нервы трепать и силы высасывать — только в путь.
Сердце ёкало, замирая от закономерного ужаса: полезла на побережье, в глухое совершенно место, вечером, можно сказать, почти ночью, одна. А ну как костомары снова полезут?! Гральнча рядом нет, некому звать патруль и подставлять шею вместо неё.
Хрийз чувствовала — кожей, затылком, натянутыми нервами! — искусно спрятанное в тумане дыхание стихии Смерти, и это было вовсе не знакомое ощущение, возникавшее в присутствии Канча сТруви, Дахар, Ненаша или вот хотя бы Кота Твердича, нет. Больше всего оно походило на летний случай с катером. Чужое недоброе плетение, спавшее до поры. До того мига, как она, Хрийз, заденет по собственному недомыслию невидимые струны. А как их было не задеть?
Схватишь гнездо при помощи магии — заденешь, тебе крышка.
Позовёшь через раслин патруль — заденешь, тебе крышка.
Любая магия, лю-ба-я! Даже самая незначительная и крохотная. И тебе крышка.
Тебе, твоим птицам, их невылупившимся детям.
А проще всего было, наверное, повернуться и уйти, откуда пришла. Не совать голову в смертельную ловушку. Не рисковать жизнью. Не умирать ради каких-то там яиц, даже не птенцов ещё. Что-то подсказывало ей, что смерть в случае чего окажется очень неприятной, мучительной и страшной. У голоса интуиции была повелительная ясность предвидения.
— Яша, — тихо позвала Хрийз.
Сийг тут же с криком упал на подставленную руку. Девушка поцеловала его в лоб. Сказала:
— Миленький мой, родной. Помоги. Я сама не справлюсь; помоги.
Ловушка настроена на хозяйку, не на птицу. Только на это Хрийз и надеялась, только это и могло спасти несчастных птенчиков. Если Яшка сам заденет гнездо… а уж она бы его подхватила! На гнезде никаких сюрпризов не было, Хрийз видела это совершенно точно. Мёртвые петли стихии Смерти обнимали воздух и стекали по скале.
Вот уж к чему прикасаться не следовало!
Яшка встал на дыбы. Снялся с руки, летал кругами и орал.
— Придумай сам тогда что-нибудь, получше! — с внезапными слезами крикнула Хрийз.
Голос заглох в тумане, как и не звучал вовсе. Яшка поссорился с подругой. Они летали и орали, орали и летали, голова от них заболела очень быстро. А гнездо тем временем прямо на глазах вдруг поползло — вниз, вниз, на камни. Хрийз всхлипнула, рванулась к нему, вытягивая руки. Медленно, как в кино. Ужас захлестнул с головой: я не успеваю, мама моя родная, не успеваю, не успеваю, не ус…
Успела.
Но страшные мёртвые нити ловушки задёргались, изгибаясь и по ним будто поползло что-то, утолщаясь с каждым мигом. Хрийз прижала к себе гнезд но и торопливо пошла прочь, спешно накидывая на себя вуаль отрицания, накрепко заученную на уроках Кота Твердича. Ещё вспомнились книги, старые, с запахом древности, фолианты, хранившие сведения о защитных флёрах. Было ведь там что-то, ведь было же, на такой вот именно случай. Когда не можешь драться, а спрятаться надо.
Хрийз нервно оглянулась, лучше бы не делала этого. За спиной собирались из тумана костомары. Жуткие безглазые морды вытягивались следом за девчонкой, потревожившей ловчую сеть. Сейчас прыгнут! Сейчас сожрут!
Память вспыхнула нужными строчками. Короткий приказ птицам, и обе влетели в сферу ближней защиты… шаг и вытянутая рука, да, это-то им в школе ещё Лае вдолбил, отдать ему должное. Хрийз торопливо выполняла вычитанные в библиотеке инструкции. Со страху она проделала всё точно — заколыхался вокруг неё собственной магией вызванный защитный флёр, Флёр Невнимания, так он назывался в библиотечной книжке.
И костомары прошли мимо, вертя уродливыми бошками и словно принюхиваясь, хотя вроде бы нюхать им было нечем, не костями же, составляющими нос. «О чём я думаю!»- поразилась Хрийз сама себе, — О чём? Не важно, могут нюхать костомары или не могут. Важно, что они потеряли цель!»
Девушка прижала гнездо к себе и осторожно пошла прочь от ловушки.
Шла долго, старательно выбирая место, куда поставить ногу. Не хватало ещё споткнуться и разбить драгоценную ношу. Птицы смирно сидели у неё на плечах, понимали: деваться им некуда. Пёстрая Яшкина супруга для надёжности ещё сунула клюв девушке за ворот. Больно не было, было щекотно, но Хрийз терпела. Впрочем, дикая птица быстро сообразила, что лучше всего ей устроиться на драгоценных яйцах. Чтобы не замёрзли и чтобы Хрийз было легче идти.
— Спасибо, — одними губами прошептала девушка птице.
Ей показалось, будто от пёстрой красавицы пришёл отклик. Но, разумеется, только показалось. Свободные сийги не способны контактировать с человеком так, как это делают фамильяры.
Девушка медленно брела в тумане, и казалось, дикий пляж с его коварно присыпанными песком камнями, кусками толстых стволов, крабьими панцирями и прочими ловушками, будет длиться вечность. И когда под ногами оказалась наконец-то каменная улицу, Хрийз не сумела сдержать вздоха облегчения, хотя она понятия не имела, в какой части города оказалась. Похоже, совсем не в той, в какой надо бы.
Она шла, и шла, и шла… и увидела вдруг под ногами рельсы, влажно поблёскивающие. Тут же поспешно соступила в сторону. Где рельсы, там и трамвай, а трамвай, туман и пешеход на рельсах равно катастрофа. Для пешехода.
За спиной раздался знакомый страшный шорох. Хрийз, каменея от ужаса, остановилась. И медленно обернулась.
Они шли за ней, костомары. Не могли увидеть её из-за Флёра Отрицания, но, наверное, какой-то след девушка всё же оставляла, и они шли по нему, издавая страшный, морозящий звук: скршиир, криир… Кости у них при движении цеплялись одна за другую, что ли.
Никогда бы Хрийз не вернулась в город, если бы знала, что нежить идёт за нею по пятам! Слишком поздно она их заметила, слишком поздно. Оставалось надеяться, что связанные магией гона твари не станут отвлекаться на случайных горожан.
Про магию гона девушка в своё время прочла в библиотеке достаточно, чтобы напугаться до одури, — ещё там, в читальном зале, под жёлтым светом настольной лампы-фонаря. Наверное, Ненашу оно не показалось бы страшным, поскольку он сам почти такой же ужас, только добрый. Короткий смешок странным эхом отдался в плотном тумане: ужас, добрый. Надо же до такого было додуматься.
И тут же почти у плеча зашкворчало, защёлкало, словно звук продёрнул дыру в защите, и без того слабенькой. Сердце ёкнуло, проваливаясь в пятки. Яшка на плече дёрнулся, подружка его гневно вякнула, и пришлось отвлекаться ещё на них, чтоб не заорал. Вот жена у него умнее, попросила — сидит в гнезде, и даже не колыхнётся.
Понимает птичьими своими мозгами, что мешать человеку нельзя…
Хрийз остановилась. Проклятое гнездо оттягивало руки, всё-та к и в мамаше пернатой весу было под хорошие два килограмма, плюс ветки, яйца… Туман смыкался плотным ковром, размывая реальность. Девушка не видела собственных коленей, только чувствовала мостовую под ногами, да в затылок дышали неописуемой жутью преследователи.
Спасения не было, как не было и надежды. Сейчас истают последние силы, защита испарится, и… и всё. Всё, это значит — всё. сЧай далеко. Дахар вместе со сЧаем, то есть тоже далеко. Ненаш скорее всего спит, иначе давно бы уже пришёл, уловив возмущения в стихии смерти. Канч сТруви, тот — доподлинно известно! — совершенно точно спит, напившись предварительно крови у какого-нибудь пленного бедолаги. Да и не помогут ничем неумершие. Хрийз откуда-то совершенно точно знала: они не помогут. Не успеют. Хафиза Малкинична…
