Саша Суздаль - Блуждающий Неф

— А-а…, - разочарованно сказала Лерия, и вздохнула — от её любимого прозрачного мужа Уандера давно не было никаких известий.

А Рохо шагал дальше, к концу улицы, где остановился, глядя на небольшую зелёную горку, откуда всё так же звенели колокольчики. Рядом, возле открытой калитки крайнего двора стоял нахмуренный мужчина с лопатой.

— Вам нужна лопата? — подозрительно спросил он у Рохо.

— Мне лопата не нужна, — ответил Рохо, глядя на него чистосердечным взглядом.

— Все так говорят, — хмуро ответил мужчина, и добавил, — а потом лопаты пропадают.

— Может они от вас улетают? — предположил Рохо, и пошёл дальше, на зов колокольчиков. Хмурый мужчина сердито плюнул и, забрав лопату, ушёл в дом.

Рохо поднялся на горку и нажал на сук сухого дерева. Каменная плита отошла в сторону вместе с грунтом и открыла вход в подземелье. Рохо спокойно шёл в темноте, так как свет ему был совершенно не нужен. Он зашёл в зал, где на возвышении стояло хрустальное ложе, в изголовье которого находились тринадцать хрустальных колокольчиков. Один колокольчик позванивал и светился, в то время как остальные висели неподвижно. Рохо снял светящийся колокольчик и посмотрел на хрустальный круг со стрелками, висящий на стене. Стрелки чуть не сошлись вместе.

Рохо покинул пещеру и поднялся выше, на вершину горы. Внизу спокойно несла свои воды небольшая река, которая перед горой разливалась большой и глубокой заводью с крутыми, обрывистыми берегами. «Здесь всё и было», — подумал Рохо и, отчего-то, вздохнул. Расправив крылья лебедя, Рохо взвился в воздух и полетел, позванивая хрустальным колокольчиком на шее.

Когда все проснулись, туч, как и не было, а на небе сияло умытое солнце. Повеселевшие артисты собирались в дорогу, запрягая быков в кибитки. Миралин уснула на плече у Кристлина, да так и осталась, пока её и Кристлина не разбудил смеющийся Занзир:

— Вставайте, сони.

Но его опередил Монсдорф. Он схватил Кристлина и тряханул его за грудь:

— Куда ты девал кольцо?

— Какое кольцо? — не понял едва проснувшийся Кристлин.

— Кольцо, книгу и карту. Куда ты их девал? — тряс его Монсдорф.

— Да нет у меня никакого кольца и карты, — возмутился Кристлин. Монсдорф посмотрел на него выпученными глазами, а потом вдруг обернулся назад:

— А где эта зелёная жаба? — спросил он, осматривая всех.

— Кто? — не понял Занзир.

— Грохо Мом! — рявкнул Монсдорф и побежал к кибиткам. Он выкинул из них всё, прямо в грязь, но Грохо Мома не нашёл.

— Куда он девался? — подошёл он к Кристлину.

— Я не знаю, — сказал Кристлин.

— Его не было у костра, — подтвердил Занзир. — А что происходит?

— Это тебя не касается, — грубо оборвал его Монсдорф и бросил Кристлину: — Смотри за вещами!

Разъезжая ногами по грязи, он быстро шагал вперёд по обочине дороги, которую размыл дождь и превратил её в мутный ручей. Монсдорф был вне себя от ярости — мечта его жизни по воле мерзкого зелёного создания могла превратиться в пыль. Оставалась ещё надежда, что Преображённую он сможет найти самостоятельно, без карты и перстня, ведь она была совсем близко.

Он шагал, громко ругаясь, чтобы выплеснуть злобу и начать нормально рассуждать. Ведь только своей железной волей и логикой он добился того, что нашёл способ продлить свою жизнь до бесконечности, и он не позволит, чтобы какая-то зелёная тварь всё испортила. Он обогнул выступающий к дороге лесок и тут, совсем неожиданно, нос к носу, столкнулся со здоровым рыжим зверем, так похожим на кота, но гигантских размеров.

Он оцепенел, решая, что делать: то ли полыхнуть в кота огнём, то ли наложить на него заклятье и обездвижить. Но взгляд зверя, пронзивший его насквозь, и тяжёлая волна, окутавшая все его тело, говорило о том, что перед ним совсем не зверь, а что-то другое, сильное и неотвратимое одновременно. Он почувствовал, что зверь копается в его голове, выуживая все мысли, которые Монсдорф спрятать не мог, даже если бы захотел.

— Не вздумай этого делать, — сказал зверь прямо ему на ухо и Монсдорф растерялся, не понимая, на что наложен запрет. Зверь легко его обогнул и пошёл дальше, не оборачиваясь, а Монсдорф застыл на месте, обливаясь потом и запоздалым страхом. То, что было, было хуже смерти. Это была неизбежность.

Маргина не знала, кто такой Блуждающий Неф, но её чутье подсказывало, что этот человек совсем не с этой планеты. Вероятнее всего он каким-то образом причастен к Хранителям, но она никогда не встречала Хранителей такого типа — не всегда любящих людей. Впрочем, Хранители, как и люди, могли быть разными. Поэтому Маргина немного успокоилась, ведь Неф, пока, не делал им ничего дурного. Только непонятно, почему Русик называет его отцом.

Маргина, как могла, успокоила Вету, так неожиданно потерявшую Русика. Впрочем, зачем этому Нефу Русик? Нужно с ним поговорить, может не всё так плохо. С этим намерение она принялась искать Блуждающего Нефа. В ближайшей рощице, под дубом сидел Балумут и недовольно щелкал жёлуди.

— Балумут, ты не видел здесь Нефа? — спросила она, почёсывая его горб на спине.

— Я этого гада и видеть не хочу, — злобно сказал медведь, подставляя Маргине всю спину.

— Ну, правда, скажи — ты не видел? — сказала Маргина, работая двумя руками.

— Хорошо, — согласился сказать Балумут, — он занял моё место.

Маргина тут же бросила его чесать, и пошла к дубу на краю острова.

— Как всегда, — подытожил Балумут, — пока ты им нужен, они и пятки тебе готовы чесать, а потом…

И он огорчённо махнул лапой.

Неф стоял на краю острова и смотрел вперёд, а в воздухе, бахвалясь перед отцом, выделывал пируэты Русик. Маргина подошла к обрыву и посмотрела вниз — там расстилалась степь.

— Мама, посмотри, — крикнул ей Русик, снова шугая вверх и вниз. Маргина улыбнулась ему и помахала рукой.

— Мы с вами, оказывается, родственники, — ехидно улыбнулся ей Блуждающий Неф.

— Об этом я и хотела поговорить, — сказала Маргина, нашедшая предлог для разговора. Она рассказала о том, как нашла Русика, о споре с Балумутом, о Вете и её любви к Русику, о Лотте, погружаясь в мелочи и сама, ещё раз, переживая события. Блуждающий Неф давно считал всю информацию с головы Маргины, но внимательно вслушивался в вибрации её голоса, сравнивая их с событием, и, сожалением, констатировал, что мысли и эмоции людей богаче и красочней его, Нефа.

Маргина, с увлечением рассказывающая о Русике, увидела отрешённое лицо Нефа и резко остановилась.

— Рассказывай, — сказал ей Неф, выразив на лице улыбку.

— Да я, собственно, все уже рассказала, — ответила Маргина, так и не поняв, что об этом думает Неф. Он помолчал немного и, пронзительно глядя Маргине в глаза, сказал: