Стивен Браст - Дзур

– Талтош Владимир, ты не можешь пройти по Дорогам Мертвых как живой человек и ожидать, что сохранишь все полученные тобой ощущения и останешься в здравом уме. Я действовала, желая сохранить тебе рассудок.

– Дело не только в этом, Богиня. Есть еще что-то.

– Кое-что.

– Ну?

– Что – ну?

– У вас есть план на мой счет. Или я – часть плана, включающего что-либо еще, что-либо слишком отдаленное, чтобы я мог это понять, слишком тонкое, чтобы доверить мне его восприятие, и слишком важное, чтобы рисковать моей доброй волей.

– Не такое уж невозможное дело.

– Расскажите мне об этом. Объясните мне. Доверьтесь мне. Рискните. Один из нас должен рискнуть. Если не желаете вы, рискну я.

Она изучала меня, как я изучал грудинку, в которую намеревался вонзить всякие острые штуковины. Она была выше драгаэйрян, то есть много выше меня. Острые черты лица, темные волосы собраны сзади, по дополнительному суставу на каждом пальце.

Наконец она заявила:

– Я сказала все, что желала сказать, и никакие угрозы не заставят меня сказать больше. Попытайся выполнить свою угрозу, и я уничтожу тебя окончательно. Ты в моих залах, восточник. Не заставляй меня демонстрировать, на что я способна.

Странно. Во мне бурлил жуткий гнев. Я хотел проверить это «возможно». Я не хотел никаких «по-хорошему»; она меня, или я ее, но пусть только все решится. Но было и еще что-то, что-то, державшее крышку. Что-то, благодаря чему мой голос оставался спокойным. Что-то…

Что-то, чем была Леди Телдра.

Не могу сейчас сказать, чувствовал я радость или сожаление, что она оказалась там.

– Вы задолжали мне, Богиня. Не знаю толком, за что и сколько именно, но задолжали.

– Что ж, возможна и такая точка зрения. Но есть и другие.

– Богиня, у моего народа есть легенды про вас и дженойнов.

– И что?

– Вы обращались со мной так же, как они с вами? Или вы ожидали, что я поведу себя иначе?

– Даже не заикайся. Тут нет ничего общего.

– А мне кажется…

– Однако, если вспомнить…

Я ждал, пока она продолжит.

– Меня восхищает твоя храбрость – явиться сюда вот так вот, – через некоторое время произнесла она. – На тебя совсем не похоже.

– Я пообщался с одним дзуром.

– Но ты явился сюда не для того, чтобы меня уничтожить. Так что же тебе на самом деле нужно?

– Объяснение.

– Его ты не получишь. Что тебе нужно?

– Я…

– Не играй со мной, Талтош Владимир. Тебе нужна помощь, но ты слишком зол, чтобы молить о ней, как это принято. Что ж, по ряду причин я согласна помочь тебе, потому, в частности, что, как ты знаешь, имею на тебя виды. Но ты должен сотрудничать. Ты должен сказать мне, чего ты хочешь. Иначе я не смогу этого сделать.

– Богиня, вы не так хорошо знаете меня, как вам кажется.

– Ты действительно собирался убить меня?

– А вы как думаете?

– Чего ты желаешь?

– Мы с этим вопросом еще не закончили, предупреджаю.

– Я знаю об этом лучше тебя. А сейчас – чего ты желаешь?

Вообще-то я о подобном не задумывался, но…

– Я не уверен. Если я войду в дом, переполненный волшебницами Левой Руки, которые намерены убить меня, вы сумеете меня защитить?

– Я не вмешиваюсь во внутренние дела Великих Домов.

– Великолепно.

– Не напрямую, по крайней мере, – улыбнулась Богиня.

– Если вам известен непрямой способ вытащить меня оттуда живым, я буду рад его услышать. Я думал насчет снятия телепортационного блока…

– Нет, это прямое вмешательство.

– Тогда, полагаю, божественное явление тоже отпадает.

– Боюсь, что так.

– Что тогда?

– Я неплохо умею насылать сны.

– О да. Мне вы послали несколько штук, да?

– Да.

– Последний отправил меня на Восток и стоил мне пальца.

– Это был не последний.

– О.

– Ну так как с этим?

– Кажется, я понимаю, к чему вы ведете.

– И?

– Согласен.

– Значит, я возвращаю тебя.

– Но скажите, что…

Большего я выговорить не успел – окружавшие меня залы Вирры пропали, и я снова стоял у ее алтаря в Южной Адриланке.

15. Клецки

Отец потратил многие часы, пытаясь научить меня, как делать хорошие клецки, но полагаю, просто есть вещи, мне недоступные. С другой стороны, даже и умей я делать хорошие клецки, им было бы далеко до совершенной консистенции валабаровых.

Секрет клецок более, чем, пожалуй, во всех остальных блюдах, какие я когда-либо пробовал приготовить, заключается в терпении. Терпение – чтобы сделать в точности правильную смесь, терпение – чтобы по отдельности погрузить в кипяток каждую клецку, терпение – чтобы вытащить их ровно тогда, когда нужно. Готовясь к тому, чтобы кого-то прикончить, я затрачивал примерно столько же усилий, но вероятно, подобный труд мне тогда нравился больше.

Раз уж я так развиваю аналогии между профессиями убийцы и кулинара, надо особо остановиться на терпении, потому что это ключевой фактор и там, и там. Забавно, но до того, как ступить на эту стезю, я полагал, что характер у меня весьма беспокойный. Оказалось, что когда дело доходит до осуществления убийства, я без затруднений выжидаю удобного момента, чтобы нанести удар, или часами жду на улице, высматривая кого-то, или сутками напролет шагаю за клиентом, отслеживая его передвижения.

Не знаю, почему в одних делах я проявляю величайшее терпение, а в других становлюсь нервным, раздражительным, и в конце концов выдаю тихое ругательство и объявляю цель достигнутой, либо иным способом убеждаю себя, что результат неплох.

В убийстве и кулинарии результат не должен быть «неплох». Или надо приблизиться к совершенству так близко, как только возможно, или стоит избрать иную стезю. Что я в общем и сделал.

Я наблюдал за Телнаном, который отдавал должное кетне с гарниром из валабаровых кабачков, о которых я мог бы многое рассказать, если бы имел склонность. Одно из искусств приготовления трапезы – и Валабар в нем мастер, – это решить, что с чем правильно сочетается. Наверное, это как подобрать правильное оружие, чтобы прикончить кого-то; оно выбирается с учетом обстоятельств, как то: умения конкретного лица, правильное время и место.

Вот еще одна параллель между убийством и кулинарией, в качестве гарнира к терпению, необходимому, когда готовишь кому-то смерть или клецки. Но об этом я думаю уже сейчас, спустя немалое время после обеда и всего, что за ним последовало. А тогда я просто ел и даже не думал об убийствах, хотя, наверное, местами и вспоминал насчет клецок, которые я никогда не мог приготовить как следует, по мнению моего отца. Да и по моему собственному тоже.

Награда за правильно приготовленные клецки – идеальный гарнир для валабаровой говяжей грудинки. Раскусишь одну, и она взрывается во рту вкусом впитанного ею чистого соуса. Великолепно.